← В начале

8. И насадил Господь Бог рай в Едеме на востоке

8. И насадил Господь Бог рай в Едеме на востоке, и поместил там
человека, которого создал.
71. Судя по "Яхвисту", бог только после сотворения человека приступил к
созданию удобной для него среды. В частности, он сотворил для человека пищу
-- в виде растительности.
В "Жреческом кодексе" сотворение растительности описано просто: "И
сказал Бог: да произрастит земля зелень..." -- божьего слова было
достаточно.
Вполне возможно, что именно это имелось в виду и в "Яхвисте" -- в том
месте, где "пар... орошал все лице земли", но "Яхвист" не оговаривает особо
данный вопрос, хотя, предвижу, мне могут возразить, будто это само собой
разумеется. (Очень опасный аргумент. Если что-то одно само собой разумеется,
то и почти все на свете тогда тоже может разуметься само собой.)
Даже если рай, упомянутый в этом стихе, означает клочок земли,
специально обустроенный богом для нужд человека в мире, уже покрытом
растительностью, все равно любопытно, что бог "насадил" этот рай.
Мне опять могут возразить, что бог насадил его посредством слова и
ничего больше и что это тоже само собой разумеется. Однако использование
глагола "насадил" без всяких дополнительных объяснений неизбежно порождает
образ бога-фермера -- как раньше он был горшечником,-- что вполне
соответствует примитивной в целом картине мира, нарисованной древними
авторами в "Яхвисте".
72. Где находился Едем, давший место раю? Неимоверное количество
предположений -- порой совершенно диких -- было сделано на этот счет. Однако
на самом деле здесь, скорее всего, вовсе нет никакой загадки.
Прежде всего, он находился "на востоке", то есть "на востоке" от того
места, где складывалась эта легенда; другими словами, к востоку от Израиля.
К востоку от Израиля лежит Месопотамская низменность. Первая
цивилизация, которая существовала в долине в нижнем течении Тигра и Евфрата,
была шумерской, а на шумерском языке слово "едем" ("еден") означает
"долина".
Никто не знает в точности, откуда пришли шумеры, но если первоначально
они спустились в эти края с гор, расположенных к северо-востоку (это весьма
вероятно), то им вполне могло представиться, будто на равнине они попали в
"Едем" -- рай.
В горах, по всей видимости, было трудно с пищей, в то время как долина
Двуречья выглядела отменно плодородной. При должной ирригации урожаи обещали
быть обильными, земля -- богатой, а жизнь -- замечательной. Для шумеров это
было все равно что прийти на равнине в сад -- "сад в едеме".
Счастливая жизнь не могла длиться бесконечно. Население росло, и
добывать пищу становилось все труднее. Шумерские города-государства стали
вздорить по каждому поводу -- пошли войны. Вполне вероятно, что со временем
у жителей долины родилась тоска по далекому прошлому Шумера, когда этот край
действительно был "садом Едемским"; в конечном итоге данный оборот стал
символизировать далекий золотой век, и уже с немалым трудом можно было
отождествить утерянный рай с тем ареалом, в котором шумеры продолжали жить и
для которого золотой век давно закончился.
В еврейском языке "еден" означает "радость", "удовольствие", но это
созвучие с шумерским "еден" -- чистой воды случайность, поскольку два языка
никак не связаны друг с другом. (В сущности, шумерский не похож ни на один
из известных нам языков.) Так или иначе, а значение еврейского слова,
случайно совпавшего с шумерским, сыграло свою роль: сложилось представление,
будто "Едем" -- это мистический термин, лишенный конкретного географического
смысла, и в таком случае то место, где поначалу обитал род человеческий,
было попросту "садом радостей земных", а названия у него не существовало
вовсе.
Впрочем, самым разумным тем не менее было бы предположить, что смысл
этого стиха таков: "Господь бог насадил сад на востоке, в Шумере".
73. Таким образом, из данного стиха следует сделать вывод, что первый
человек обитал в Шумере.
С научной точки зрения это не так. Как уже довольно твердо установлено,
первые существа, которых мы можем назвать гоминидами, появились в Восточной
Африке -- сейчас это территория Кении и Танзании. И только спустя сотни
тысяч лет гоминиды добрались до долины между Тигром и Евфратом. (С другой
стороны, мы до сих пор не знаем, где родина тех первых существ, которых уже
можно считать Homo sapiens.)
Хорошо, предположим, мы имеем в виду "цивилизованного человека". Первая
цивилизация, которая продвинулась достаточно далеко, чтобы изобрести
письменность, была опять-таки шумерская. Письменностью здесь стали
пользоваться примерно с середины четвертого тысячелетия до нашей эры. Все
иные цивилизации, включая египетскую и китайскую, развили у себя
письменность уже после шумеров. Помимо всего прочего, шумеры были первыми
также и в математике и в астрономии.
Поэтому, если, говоря о сотворении богом человека, мы имеем в виду не
просто первых людей, но первых цивилизованных людей и считаем, что это
произошло в Шумере, то, по крайней мере, последнее утверждение соответствует
историческим фактам.
9. И произрастил Господь Бог из земли всякое дерево, приятное на вид и
хорошее для пищи, и дерево жизни посреди рая, и дерево познания добра и зла.
74. Очевидно, Сад -- или Рай -- был задуман таким образом, чтобы
содержать все необходимое для удовлетворения нужд и желаний человека, и
впоследствии он стал восприниматься как идиллическое место, где царит само
совершенство,-- "парадиз" (это слово, пришедшее в греческий язык из
древнеиранского, означает "парк" или "сад").
В легендах и мифах очень распространена тема золотого века, якобы
имевшего место в далекой древности,-- времени, когда люди не знали никаких
забот, а еды было такое изобилие, что ее можно было снимать с деревьев безо
всякого труда. А почему бы и нет? Каждый человек при определенных
обстоятельствах может вспомнить и свой собственный золотой век -- пору
юности. Даже если это был не совсем золотой век, тем не менее именно таковым
временем молодость воспринимается в старости, когда все хорошее всплывает в
памяти в первую очередь, а все плохое подергивается дымкой странной
привлекательности.
Как правило, социумы тоже возвращаются памятью ко временам золотого
века. Я уже упоминал ранее, как в шумерском обществе зрело недовольство,
вызванное ростом населения, что привело к междоусобным войнам. Затем, около
2500 года до нашей эры, страной завладел Аккад, и в Двуречье возникла
империя, где уже сами шумеры занимали подчиненное положение. Как же было
шумерам, преисполненным ностальгии и тоски, не обращаться к той поре, когда
они жили свободно и счастливо,-- к великой поре золотого века "в Едеме" ("на
равнине")?
В течение многих столетий предания о саде Едемском переходили от
поколения к поколению; легенда о рае в Шумере, где все было хорошо и
замечательно, жила еще долго после того, как сами шумеры -- люди, которые
впервые ее поведали,-- сошли с исторической сцены, их культура угасла и
исчезла, а язык был забыт, и наконец достигла израильтян, которые
пересказали ее на свой манер и распространили по всему свету.
75. Как видно, дерево жизни -- это такое дерево, плоды которого, будучи
съедены, даруют бессмертие. С подобной бесхитростной концепцией мы часто
сталкиваемся в древних мифах.
Человеку трудно жить с осознанием собственной смертности. Насколько
можно судить, мы -- единственные живые существа, которые осознают
неизбежность смерти; неизбежность не только смерти вообще, но и -- главное
-- персональной смерти. (Может быть, наша вера в бессмертие души и загробную
жизнь -- это способ перехитрить, обойти совершенно неприемлемый факт
неизбежности смерти.)
В мифах же боги почти всегда бессмертны. Видимо, здесь тоже есть
определенная хитрость:
боги знают какой-то секрет, но не сообщают смертным. У многих культур
есть легенды, герои которых ищут секрет бессмертия -- увы, безуспешно:
мы все еще смертны.
В Древнем Шумере была легенда о Гильгамеше, правителе Урука (один из
шумерских городов-государств), который стремился к вечной жизни. Это самая
старая эпическая поэма из всех, что мы знаем, и в свое время она конечно же
была очень популярна. Сказание о Гильгамеше, видимо, оказало воздействие на
греческую легенду о Геракле, да и само дерево жизни в саду Едема, скорее
всего, появилось не без влияния Гильгамеша и его поисков.
76. Следует, очевидно, заключить, что дерево познания добра и зла --
это дерево, плоды которого, будучи съедены, даруют знание. Принято считать,
что под этим знанием подразумевается нечто конкретное, а именно моральная
ответственность, способность отличить добро от зла. Между тем "добро и зло"
-- это еврейская идиома, обозначающая буквально "все на свете" (поскольку
любая вещь несет в себе либо добро, либо зло;
знать и то и другое,-- значит, знать все), таким образом, плод этого
дерева дарует знание вообще.
10. Из Едема выходила река для орошения рая; и потом разделялась на
четыре реки.
77. Древнейшие цивилизации нашей планеты зародились по берегам рек (по
крайней мере, в отношении шумерской цивилизации это совершенно точно). Таким
образом, вполне благоразумно наделить рай рекой, которая его орошала бы.
Река "выходила из Едема", но это не означает, что она брала начало в
раю и вытекала из него. Едем -- это не рай (хотя люди часто принимают одно
за другое), а просто страна, в которой раю было отведено место.
Если мы предположим, будто рай располагался в нижнем течении Тигра и
Евфрата, то следует также допустить, что под "рекой" подразумевается один из
этих двух водных потоков, и мы вправе задать вопрос: какой же?
Истоки Тигра и Евфрата находятся в Восточной Турции, эти реки текут на
юго-восток почти параллельно друг другу. В одном месте -- примерно в 560
километрах от Персидского залива -- они сближаются на 40 километров, потом
расходятся и снова сближаются.
Во времена шумеров Евфрат и Тигр впадали в Персидский залив раздельно:
их устья отстояли друг от друга примерно на 160 километров. Но в ту пору и
Персидский залив вдавался в сушу почти на триста километров дальше к
северо-западу, чем сейчас. Реки несли ил и грязь и постепенно образовали
дельту, которая заняла верхнюю часть узкого Персидского залива.
Тигр и Евфрат продолжали катить свои воды по новообразованной суше,
причем Тигр стал поворачивать на юг, а Евфрат на восток. В конечном итоге
они встретились и слились в единую реку Шатт-эль-Араб, длина которой ныне
составляет 195 километров.
К тому времени, когда евреи оказались в вавилонском плену (книга Бытие
обрела свой современный вид только после этого), Шатт-эль-Араб уже
существовал. Вполне возможно, что библейские авторы именно Шатт-эль-Араб
считали той рекой, которая вытекает из Едема (Шумера), несет свои воды по
раю, а уже оттуда попадает в Персидский залив. Не исключено, что
местоположением рая считалась область, лежавшая чуть ниже точки слияния
Тигра и Евфрата.
В шумерские времена суши, образованной дельтой, еще не существовало, но
библейские авторы, вероятно, не знали этого.
78. Фраза "и потом разделялась" звучит так, будто бы река, покинув
пределы рая, разделилась на рукава. Мы считаем само собой разумеющимся,
если, описывая реку, мы движемся (мысленно) в том направлении, в котором
течет вода. Это разумная условность, но вовсе не универсальный закон.
Предположим, что из удобного пункта наблюдения посреди рая,
раскинувшегося в верхнем течении Шатт-эль-Араба, мы смотрим вверх по
течению. Перед нами река разделяется и превращается в два больших водных
потока -- Тигр и Евфрат.
79. Стих гласит, что река разделяется "на четыре реки", а Тигр и Евфрат
-- это только две. Тем не менее и та и другая богаты притоками. Эти притоки
могли быть реками или большими искусственными каналами, ибо, начиная с
шумерских времен, на протяжении всей библейской истории Месопотамия была
исчерчена ирригационными каналами.
11. Имя одной Фисон: она обтекает всю землю Хавила, ту, где золото;
80. Фисон невозможно отождествить ни с одной известной ныне рекой.
Нигде в Библии она больше не упоминается.
81. Как и реку Фисон, землю Хавила также невозможно идентифицировать с
каким-либо известным регионом. Однако, в отличие от Фисона, эта земля в
дальнейшем в Библии упоминается, а именно в том месте, где описывается
местообитание исмаилитских племен: "Они жили от Хавилы до Сура..." (Быт.
25:18).
Мы можем с большой уверенностью утверждать, что исмаилиты -- это
североарабские племена, обитавшие в пограничной области между Иудеей и
Вавилонией. Не пытаясь жестко привязать их к какой-нибудь конкретной
географической точке, мы тем не менее вправе предположить, что Хавила
располагалась где-то к юго-западу от Евфрата.
Следовательно, Фисон может быть притоком Евфрата, впадающим в него с
запада в точке, лежащей выше слияния Тигра и Евфрата. Скорее всего, это был
не крупный поток, и по мере того, как климат данной области становился все
более засушливым, он имел все шансы исчезнуть вовсе.
По правде говоря, этот приток мог исчезнуть уже в библейские времена,
но автор Библии, трудясь над этими главами на заключительном этапе,
очевидно, имел доступ к древним шумерским источникам (которые уже тогда
насчитывали две тысячи лет), и там ссылка на Фисон присутствовала.
82. Упоминание о золоте сбивает с толку. В прежние времена, когда
"Индии" считались самим воплощением богатства, было невозможно размышлять о
золоте и не думать при этом об Индии. Неудивительно, что рано или поздно
должно было родиться предположение, будто бы Хавила -- это Индия, а река
Фисон -- Инд.
Данная версия, однако, в высшей степени неверна. Нигде на всем своем
протяжении Инд не подходит к Месопотамской низменности ближе, чем на две
тысячи километров. К тому же Индия в Библии упоминается -- в Книге Есфири,
по-еврейски она называется Ходду (обратите внимание на сходство с корнем
"хинду" в слове Хиндустан), а вовсе не Хавила.
12. и золото той земли хорошее; там бдолах и камень оникс.
83. Мы не знаем, что такое "бдолах". Наиболее распространена точка
зрения, что это какой-то род ароматической камеди.
Еще только в одном месте в Библии встречается бдолах -- там, где
описывается, как евреи блуждали по пустыне и питались манной. О манне Библия
сообщает, что она "...была подобна кориандровому семени, видом, как бдолах"
(Чис. 11:7). Поскольку неизвестно, какой была на вид манна, то мы не можем
идентифицировать и бдолах.
13. Имя второй реки Гихон (Геон): она обтекает всю землю Куш.
84. Гихон, как и Фисон, ныне совершенно неизвестна; в Библии она нигде
больше не встречается.
85. В Библии немало мест, где словом "Куш" именуется регион, который
греки называли Эфиопией. Греческая Эфиопия -- это вовсе не та страна в
Северо-Восточной Африке, что раньше носила имя Абиссиния, а ныне зовется
Эфиопией. Греки так называли территорию, раскинувшуюся по берегам Нила
непосредственно к югу от Египта. В древние времена она именовалась Нубией, а
ныне это северная часть Судана.
Если Куш и впрямь соответствует Нубии, тогда река Гихон должна быть
Нилом, который действительно "обтекает", или "течет, плавно изгибаясь"
(соответствующий еврейский глагол можно перевести и таким образом), по этой
стране.
Однако Нил никак не может быть Гихоном, потому что крупнейшая
африканская река удалена от Двуречья, как минимум, на полторы тысячи
километров. Древние евреи знали об этом, так как были хорошо знакомы с
Нилом.
Мне могут возразить, что в стародавние времена люди, которым было
хорошо известно, где находится устье Тигра и Евфрата, совершенно
необязательно должны были иметь представление об истоках этих рек, и тем
более им были неведомы истоки Инда или Нила. В вавилонскую эпоху евреи могли
воображать, что все четыре великие реки порождены единым источником,
располагавшимся где-то в районе Армении, и именно там, у общего источника, и
помещался Едемский сад.
Впрочем, эта версия родилась в более поздний период. В старинных
еврейских текстах нет никаких указаний на подобное верование.
В таком случае если Гихон -- это не Нил, то какая же река имеется в
виду и где она расположена? Ответ на этот вопрос можно найти, если отвлечься
от эфиопско-нубийского варианта и поискать Куш в другом месте.
Очень часто библейский Куш соотносят с одним из пустынных племен, и
существует большая вероятность, что под этим словом имелась в виду страна,
населявшаяся людьми, которых античные греческие географы именовали
коссеанами и которых современные историки зовут касситами. Они обитали к
востоку от Тигра и наибольшего могущества достигли в период между 1600 и
1200 годами до нашей эры -- именно тогда касситы вторглись в Двуречье и
овладели Вавилонией.
Тогда Гихон, "обтекающий" землю касситов, может быть одним из притоков
Тигра, впадающих в него с востока выше слияния с Евфратом. Подобно Фисону,
эта река, скорее всего, принадлежит к числу исчезнувших.
14. Имя третьей реки Хиддекель (Тигр): она протекает пред Ассириею.
Четвертая река Евфрат.
86. Хиддекель -- это еврейский вариант ассирийского и-ди-ик-лат. В
отличие от более спокойного Евфрата, это не судоходная река. Вполне
вероятно, что именно по причине ее дикого нрава греки дали реке Хиддекель
имя, под которым мы знаем ее по сей день: Тигр.
87. В данном случае описание Хиддекель, протекающей "пред Ассириею",
неверно, поскольку Ассирия -- в течение всей своей истории -- владела
территориями, располагавшимися по обоим берегам реки. Однако слово "Ассирия"
-- это перевод еврейского "Ашшур", которое обозначает не только самое
страну, но и ее первую столицу. Город Ашшур (Ассур) действительно был
заложен на западном берегу Тигра, поэтому река протекала "пред" ним.
88. Река Евфрат (по-еврейски "Перат") только лишь упомянута.
Безусловно, она была слишком хорошо знакома евреям -- никакие детали и
уточнения не требовались.
Таким образом, если мы вообразим, что рай располагался в верхнем
течении Шатт-эль-Араба, и бросим взгляд вверх по течению, то увидим, как
река разделяется на Тигр и Евфрат, Евфрат в свою очередь разделяется на
главный поток и (возможно) приток Фисон, а Тигр -- на главное русло и
(возможно) приток Гихон. Обозревая их с запада на восток (или слева
направо), мы получим: Фисон, Евфрат, Тигр и Гихон.
15. И взял Господь Бог человека, (которого создал) и поселил его в саду
Едемском, чтобы возделывать его и хранить его.
89. "Возделывать его и хранить его" означает культивировать сад, а эта
задача, как подтвердит любой садовник или садовод, требует значительных
усилий и неустанной заботы. Однако создается впечатление, что за садом
Едемским было гораздо легче ухаживать, чем за нынешними садами, что это был
идеальный сад, который, в сущности, содержал себя сам.
Таким образом, человек превращался в собирателя пищи, он поедал плоды
деревьев и других растений, пользуясь непрекращающимся изобилием.
Если эту картинку рассматривать как иллюстрацию к начальной истории
рода человеческого, то в определенном смысле она соответствует научным
фактам. На протяжении большей части своей истории Homo sapiens был
собирателем плодов растительного происхождения, хотя, когда выдавался
случай, он не отказывался и от животной пищи.
16. И заповедал Господь Бог человеку, говоря: от всякого дерева в саду
ты будешь есть,
17. а от дерева познания добра и зла не ешь от него, ибо в день, в
который ты вкусишь от него, смертью умрешь.
90. Наложение запрета -- типичный фольклорный мотив и самый простой
способ указать на присутствие зла. Люди не очень охотно допускают, что
обрушившимся на них злом они обязаны тому самому всемогущему божеству,
которое считается бесконечно добрым, поэтому куда легче предположить, что
зло -- это кара, которую люди сами навлекают на себя своими безумными,
глупыми, греховными или злонамеренными поступками.
В греческих мифах, описывающих начало человеческой истории, боги
вручают Пандоре ящик и предупреждают, чтобы она ни за что не открывала его.
Пандора все же открывает ящик, и все беды человечества разлетаются по белу
свету.
В любой легенде или сказке за фразой "это единственное, чего ты не
должен знать" обязательно последует эпизод, в котором герой сказания именно
это "единственное" должен сделать и делает. Если обратиться к современным
детским сказкам, то лучшим примером будет сказка о Синей Бороде: муж
предупреждает жену, что, хотя во время его отсутствия она может свободно
входить в любую комнату замка, тем не менее есть одна комната, куда вход
запрещен. Синяя Борода даже показывает жене ключ от этой комнаты, более
того, он отдает его супруге, но строго наказывает, что именно этим ключом
она не должна пользоваться. Вероятно, не один ребенок бывал удивлен при
чтении этой сказки, когда обнаруживал, что жена Синей Бороды с большим
трудом дожидалась ухода мужа и тут же хваталась за запретный ключ.
Между прочим, в "Жреческом кодексе" бог предоставляет животному миру в
качестве пищи всю растительность без остатка. Он не делает никаких
исключений и не выставляет никаких запретов.
91. В буквальном прочтении этот стих гласит, будто бы плод с дерева
познания содержит смертельный яд и обязательно убьет человека, отведавшего
его.
Но можно прочитать фразу и менее буквально. Если человек съест плод, то
это убьет его духовно, ибо он потеряет невинность и преисполнится грехом.
Или иначе: поедание плода может попросту сделать его смертным. В момент
вкушения плода он, может быть, и не умрет, но зато с этой самой минуты будет
знать, что жизнь его с неизбежностью когда-нибудь закончится.
Здесь подразумевается, что, если бы человек удержался от поедания
плода, он никогда бы не умер, а, напротив, остался бессмертным. Разумеется,
с точки зрения научного исследования истории человечества под этим тезисом
нет никакого основания. Никогда не существовало такой поры, когда люди были
бессмертны или когда были бессмертны какие-либо многоклеточные организмы.
Тем не менее мечта о бессмертии сопутствует человеку на протяжении всей
его истории. В фольклоре различных народов мы неизменно встречаем легенды,
повествующие о том, как бессмертие все же было даровано человеку хотя бы на
короткий срок, и он утерял его.
Так, в знаменитом шумерском эпосе его герой Гильгамеш ищет бессмертие и
наконец ему удается отыскать цветок, произрастающий на дне океана,-- цветок,
который возвращает молодость. (Может быть, это прообраз "дерева жизни",
которое тоже растет в раю.) Однако затем Гильгамеш засыпает, и, пока он
спит, змей похищает цветок бессмертия.
Почему змей? Прежде всего, змеи ползают в траве, в кустах и
подкрадываются к жертвам совершенно незаметно, проявляя отменные воровские
качества. Во-вторых, змеи линяют, сбрасывают отмерший верхний слой кожи,
причем сбрасывают единым куском, вместо того чтобы расставаться с отмершей
кожей, оставляя всюду крохотные, незаметные чешуйки перхоти (как это делаем
мы). Новая кожа у змей, обнаруживающаяся под сброшенной, всегда яркая,
блестящая.
Змеи живут отпущенный им природой срок, никогда не становятся моложе
(как и все прочие живые существа) и в конце концов умирают. Случайному
наблюдателю, однако,-- в те времена когда биология была еще в колыбели,--
казалось, что змея, сбросив кожу и обнаружив под ней новый блестящий покров,
вернула себе молодость. В таком случае она должна была знать какую-то
хитрость, какое-то волшебство, приносящее омоложение, которое людям уже
недоступно -- ведь именно змея стащила эту хитрость у Гильгамеша.
Кстати, тест на послушание -- тест, при котором поражение влекло потерю
бессмертия,-- мог быть каким угодно. Почему он принял форму поедания плода с
дерева познания?
Подоплека проста и понятна: знание -- опасно. Пока люди остаются в
неведении, они невинны и добродетельны, но обретение знания влечет за собой
соблазны и новые возможности, которые ведут к греху и разрушению. Все мы
хорошо знаем, как часто чистый и невинный деревенский парень
противопоставляется злобному городскому хлыщу.
И любой из нас, столкнувшись с неприятностями в этом меняющемся мире,
горюет о старых добрых временах, о том, как было хорошо, пока эти
"новомодные" штучки не погубили все на свете.
Как говорит Библия: "Потому что во многой мудрости много печали; и кто
умножает познания, умножает скорбь" (Еккл. 1:18).
18. И сказал Господь Бог: не хорошо быть человеку одному; сотворим ему
помощника, соответственного ему.
92. В легенде о сотворении, изложенной в "Жреческом кодексе", люди
сразу были созданы двуполыми ("мужчиной и женщиной сотворил он их"). По
"Яхвисту", вначале был сотворен лишь один мужчина, женщина не упоминается.
Впрочем, никаких животных на первых порах нет тоже. Мужчина -- единственное
живое существо в мире, если не считать растительности в саду. По крайней
мере, ничего более в "Яхвисте" не упоминается.
93. Ныне мы могли бы сказать то же самое иначе: "сотворим ему друга и
партнера".
19. Господь Бог образовал из земли всех животных полевых и всех птиц
небесных, и привел (их) к человеку, чтобы видеть, как он назовет их, и
чтобы, как наречет человек всякую душу живую, так и было имя ей. 94. Только теперь в легенде о сотворении, изложенной в "Яхвисте",
появляется животный мир как таковой, и в этом отношении данный текст также
выглядит более примитивным, чем "Жреческий кодекс", в котором животный мир
создается в первую очередь, а уж затем его венчает человек. Конечно же
последний документ куда ближе к эволюционной теории развития жизни на Земле.
Более того, создатель опять изображен здесь таким образом (если текст
стиха понимать буквально), будто бы он, подобно горшечнику, формует каждое
животное из глины (земли, праха).
Кстати, в "Яхвисте" ни слова не говорится о сотворении обитателей моря.
Таким образом, место действия этого текста ограничивается не только Землей
самой по себе, но исключительно земной сушей.
95. В тексте Библии короля Якова в этом месте впервые появляется слово
"Адам", причем оно сразу несет функцию имени собственного. Между тем
по-еврейски это слово означает просто "человек" и в оригинальном тексте
Библии употребляется с самого начала именно в этом смысле. (В русском
переводе Адам -- тоже как имя собственное -- впервые появляется в 25 стихе
второй главы Бытия).
96. У большинства древних культур названия были неразрывно связаны с
самими предметами и явлениями. Знать название предмета и иметь возможность
произвольно употреблять его значило обладать властью не только над
названием, но и над самим предметом. По этой же причине мы, даже в наше
время, бываем весьма осторожны в выборе упоминаемых нами имен, особенно если
это имена влиятельных людей (разумеется, влиятельные особы не на шутку
обиделись бы, если бы им намекнули, будто мы тем самым распространяем на них
свою власть).
В современном обществе принято в обиходе использовать фамилии людей, в
то время как обращение по имени мы склонны резервировать для друзей,
родственников и начальственных персон, от которых в той или иной степени
зависим. Даже самый демократичный из нас обидится -- хотя бы самую малость,
если к нему обратится по имени какой-нибудь служащий, либо ребенок, либо
случайный прохожий нерасполагающей наружности. У некоторых народов каждый
человек имеет специальное имя, которое держится в секрете, а в обиходе
используются только публичные -- "не истинные" -- имена; таким образом,
никто не в состоянии возыметь власть над отдельным человеком.
Обычно мы также не называем по имени высших чиновников или сановников,
особенно если обращаемся к ним, когда они исполняют служебные обязанности,
взамен мы используем почтительное: "господин президент", "ваша честь", "ваше
величество". Особый запрет наложен на упоминание имени бога. Даже используя
обращение "господи", мы должны делать это с известной осмотрительностью: "Не
произноси имени Господа, Бога твоего, напрасно" (Исх. 20:7). Любое
упоминание бога походя, или при неблагоприятных обстоятельствах, или в
качестве присловья, или -- что хуже всего -- в виде заведомо лживой клятвы,
словом, любое упоминание бога без серьезных на то оснований -- уже само по
себе святотатство.
Таким образом, когда животных приводят к человеку и он дает им имена,
это означает, что в руки человека -- или в целом в руки человечества --
вверяется власть над животным миром. Это более простая версия, чем та, что
изложена в "Жреческом кодексе", где бог подчеркнуто дарует людям власть над
всеми живыми существами и власть эта не что иное, как сами слова.
97. Это место призвано укрепить в умах ту идею, что существуют
"естественные" имена для различных объектов и что существует некий язык
(по-видимому, еврейский), который столь же "естествен". Дело доходит до
того, что у многих людей возникает суеверное чувство, будто мертвые языки,
используемые при отправлении литургии (древнееврейский -- для иудаистской
литургии, латынь -- для римско-католического богослужения), должны
применяться исключительно в этих целях и их незачем осквернять употреблением
в мирском обиходе.

Автор: Азек Азимов
Опубликовал: WeiRD
Источник: Библиотека Мошкова
Просмотров: 19613

Добавить комментарий: