← В начале

18. терния и волчцы произрастит она тебе

18. терния и волчцы произрастит она тебе; и будешь питаться полевою
травою;
125. Несмотря на изменившиеся условия жизни, люди по-прежнему
придерживались вегетарианской диеты. Очевидно, это тоже было частью
наказания: хотя возделывание земли -- довольно трудоемкий способ извлечения
пищи, люди должны были довольствоваться именно таким способом пропитания.
Верно и то, что как только люди стали земледельцами, зерно превратилось
в основной предмет питания, и вегетарианские компоненты пищи составили куда
большую часть общей диеты, чем в период, предшествовавший освоению
земледелия.
19. в поте лица твоего будешь есть хлеб, доколе не возвратишься в
землю, из которой ты взят, ибо прах ты и в прах возвратишься.
126. Перед нами концепция круговорота веществ в природе. Мы едим
растения и животных и превращаем их ткани в наши собственные. Затем мы
умираем и разлагаемся, и теперь уже наши ткани превращаются в ткани иных
животных, которые могут пожрать наши тела, или в ткани червей, личинок,
плесенных грибков, которые будут процветать на мертвой органике. Все эти
различные формы жизни в свой черед тоже подвергнутся разложению или будут
съедены, и атомы и молекулы когда-то жившего человека в конечном итоге могут
попасть в ткани другого человека и еще раз стать частью живого организма.
Библейские авторы ничего не знали о микроскопических живых существах,
но, при отсутствии должного знания, слово "прах" -- не худший способ
описания этого микрокосма. В конце концов, микроорганизмы столь же малы, как
и частицы праха.
20. И нарек Адам имя жене своей: Ева, ибо она стала матерью всех
живущих.
127. Совершенно понятно, что теперь, когда люди стали смертны и за
каждой особью встает практически бесконечная череда потомков, слов "мужчина"
и "женщина" явно недостаточно для отождествления личности. Каждому человеку
необходимо надлежащее имя.
И вот Адам дает имя собственной жене. Поступая так, он еще более
усиливает свою власть над ней -- власть, которую ему даровало слово божье
четыре стиха назад.
128. Ева -- это европейский вариант еврейского имени Хава. Точное
значение слова неизвестно (по одной из версий, оно означает "змей"!),
возможно, оно вовсе и не еврейского происхождения.
Однако для древних евреев имена обязательно должны были быть наделены
смыслом, и, когда они наталкивались на имя, которое им ничего не говорило и
которому тем не менее придавалось важное значение, евреи прибегали к
народной этимологии и подбирали смысл по созвучию.
Так, слово "хава" звучит похоже на "хайя", что по-еврейски означает
"жизнь", и библейские авторы остановились на имени Ева, потому что женщине,
действительно, выпала роль быть прародительницей всех последующих поколений.
21. И сделал Господь Бог Адаму и жене его одежды кожаные и одел их.
129. Еще одна примитивная деталь этой истории: воображение рисует бога,
который сшивает шкуры животных, становясь, таким образом,-- плюс к
горшечнику -- еще и портным. Хуже того: получается, что бог должен был
убивать и свежевать животных.
Легче предположить, что бог сотворил одежду из шкур тем же способом,
каким он сотворил Адама, и для этой цели ему не пришлось убивать животных,
однако стих не проясняет этот вопрос.
Резонно допустить, что одежда из шкур сменила наряды из листьев. Куда
труднее поймать и освежевать животное, чем собрать необходимое количество
листьев. С другой стороны, работа стоила того, потому что шкуры лучше
защищают чувствительные части тела и лучше предохраняют от холода,--
последнее было особенно важно и даже необходимо, коль скоро люди
продвигались из тропиков в более прохладные области.
22. И сказал Господь Бог: вот, Адам стал как один из Нас, зная добро и
зло; и теперь как бы не простер он руки своей, и не взял также от дерева
жизни, и не вкусил, и не стал жить вечно.
130. Еще одно свидетельство примитивного политеизма, который нет-нет да
и прорывается у библейских авторов.
131. Змей сообщил Еве, что, если она отведает плодов с дерева познания,
она станет как бог, и здесь бог, как мы видим, подтверждает это.
132. Это, очевидно, самая примитивная часть всей легенды о саде
Едемском. Очевидно, до того, как Адам и Ева вкусили плодов с дерева
познания, они были бессмертны, но не представляли угрозы для бога, потому
что не обладали мудростью. Даже после того, как они обрели мудрость и стали
"как один из нас", угроза не стала сильнее, потому что теперь Адам и Ева
были смертными.
Вместе с тем если бы, обретя мудрость, они отведали еще плодов с дерева
жизни, то бессмертие снова вернулось бы к ним, и здесь уже таилась бы
серьезная угроза. Мудрость вкупе с бессмертием -- это, видимо, чересчур; а в
итоге перед нами возникает занятный образ пугливого бога.
Мне могут возразить, что бог вовсе не боялся мудрых и бессмертных
людей, он просто не хотел, чтобы Адам стал бессмертным и тем самым преступил
через божий запрет. В таком случае у нас получается не менее занятная
картинка: бог накладывает запрет, который может быть нарушен.
Как бы ни интерпретировать эту часть легенды, создание ее относится к
тем далеким временам, когда боги больше походили на людей и обладали чисто
человеческими недостатками (вспомним богов в гомеровском эпосе), а жрецы
вавилонской эпохи еще не успели создать тексты, рисующие образ
трансцендентного и всемогущего бога.
23. И выслал его Господь Бог из сада Едемского, чтобы возделывать
землю, из которой он взят.
24. И изгнал Адама, и поставил на востоке у сада Едемского Херувима и
пламенный меч обращающийся, чтобы охранять путь к дереву жизни. 133. Существа, охранявшие вход в рай, именовались "херувами"
("керубами"). "Херув" -- это форма единственного числа. В еврейском языке
множественное число образуется добавлением суффикса "им", таким образом,
слово "херувим" (несмотря на то что в русском переводе дело выглядит так,
будто рай охраняет одно-единственное существо) обозначает некоторое
количество стражников.
Библейские авторы никак не определили херувимов, ни разу не дали их
описания. Эти существа упоминаются и в других местах Библии, и мы можем
сказать о них с определенностью только одно: херувимы -- это крылатые и,
вероятно, очень страшные создания.
Возможно, херувимы символизируют стихии, и тогда их следует
рассматривать как демонов бури. Первобытный человек трепетал перед бурей
(впрочем, мы и сейчас боимся грозы) и склонен был рассматривать штормы как
прямую деятельность свирепого и разъяренного божества. Ветер невидим и
обладает сверхчеловеческой силой, а ведь и то и другое качество -- это
атрибуты бога.
"Дух божий", о котором говорится во втором стихе первой главы книги
Бытие,-- это тот же бог, который в образе ветра носится над водами хаоса.
Если бог рассержен, то ветер, воплощающий его, превращается в яростную бурю.
Во Второй книге Царств (22:8-- 16) гнев бога изображен в виде разгула
стихий: землетрясения, извержения вулканов, ураганы. Одиннадцатый стих
гласит: "И воссел на Херувимов, и полетел, и понесся на крыльях ветра".
134. Если херувимы -- это демоны бури, тогда "пламенный меч
обращающийся", скорее всего, молния.
135. Здесь подразумевается, что сад Едемский, или, как его иначе
называют, "рай земной", существует и поныне, только он сокрыт от глаз и
прячется за сплошной стеной грозовых облаков: любой, кто приблизится к раю,
будет немедленно испепелен молнией.
Это свойственно многим древним мифологиям -- изображать некую страну
или остров, лежащие очень далеко, в совершенно неизвестном месте где все
беды уже позади и где царит всеобщее блаженство. Таковы Елисейские поля у
древних греков. Таков остров Авалон в цикле легенд о короле Артуре и рыцарях
"Круглого стола".
В средние века роль подобного места взял на себя рай земной -- очень
легко было вообразить, что он по-прежнему существует в какой-нибудь дальней
точке земного шара, о котором средневековые европейцы знали еще очень мало.
Данте в своей "Божественной комедии" расположил рай на вершине горы
Чистилища, а эту гору он поместил в точке на глобусе, диаметрально
противоположной Иерусалиму. (На самом деле точка, диаметрально
противоположная Иерусалиму, лежит в южной части Тихого океана, примерно в
800 милях к северо-востоку от северной оконечности Новой Зеландии.)
Теперь, когда Земля тщательно исследована, совершенно ясно, что
никакого рая земного на ней нет. И все же те люди, кто никак не хочет
расстаться с этой концепцией, вполне могут вообразить, что он тайно
перенесен на другую планету, или на небеса, или даже, что он все-таки
существует на Земле, но, благодаря стражникам-херувимам, невидим для
человеческого глаза.

Автор: Азек Азимов
Опубликовал: WeiRD
Источник: Библиотека Мошкова
Просмотров: 19616

Добавить комментарий: