|
Вроде бы, невинное дело: в газетах то и дело встречаешь упоминание о том, что академик Павлов веровал в Бога. Пишут об этом как о чем-то само собой разумеющемся и доктора разнообразных наук, от физиологии до философии, и даже сам министр здравоохранения товарищ Шевченко. (Министр у нас - генерал-полковник, а к офицерам и генералам по Уставу следует обращаться "товарищ" ).
Феномен распространения в наше предельно просвещенное время общеупотребительных мифов необыкновенно поучителен. Уж коли в XX-XXI веках, когда царит в умах телевидение, когда издается множество газет и журналов, пронизал планету интернет, словом, в нашу эпоху, по праву называемую эпохой информации, легенды и мифы образуются прямо на глазах и не опровергнуть их никакими силами, то что же говорить о веках минувших, когда не было не то что телевидения, но даже ни малейшей газеты! Как вообще тогда можно было отделить правду от слухов?! А мы тысячелетней давности слухи принимаем всерьез, верующие передают их из поколения в поколение как святую истину.
Отвлекшись на минуту, попытаюсь опровергнуть миф о Дунаевском, хотя и понимаю, что факты против мифа бессильны.
Огромное количество просвещенной публики по сей день уверено, что у Дунаевского расстреляли сына, из-за чего сам знаменитый композитор покончил с собой. На самом же деле события развивались далеко не так.
Дунаевский-папа подарил своему сыну (имя которого я называть не вправе1, потому пусть будет просто Сын) автомобиль марки "победа" - средства папе легко позволили таким способом материализовать родительскую любовь. А Сынок учился во ВГИКе. И разумеется, популярность молодого человека сделалась очень велика: в те годы в СССР, даже и в Москве, студент на собственной машине был чрезвычайной редкостью. Однажды Сын с компанией друзей приехал на этой роковой "победе" на свою семейную дачу. Сильно выпили, и Сынок в особенности, так что он совсем вырубился. И тогда чуть менее пьяные друзья решили покататься, вытащили у Сына ключ от машины и поехали. Результат был печален: машина врезалась во встречный грузовик, одна девушка погибла. За это Дунаевского-Сына выгнали из ВГИКа как морально разложившегося, и мой отец лично, будучи зам председателя Комитета по делам искусств, устраивал непутевого Сына в другой вуз. Потому-то я эту историю знаю доподлинно, но никого убедить не могу: публика любит эффектные сюжеты: расстреляли... покончил с собой... воскрес на третий день... С тех пор Сын вырос, остепенился, достиг определенной известности, хотя и уступает в славе своему брату Максиму. Так что не подумайте, история эта случилась не с автором музыки к "Трем мушкетерам". Такова скромная правда, которой, разумеется, никогда не угнаться за душещипательным вымыслом.
Но мы начали было о И.П.Павлове.
Об отношении знаменитого физиолога к религии очень интересно вспоминает его почти столь же знаменитый ученик академик Л.А.Орбели.
Когда Павлова избрали председателем Общества русских врачей, он первым делом настоял на том, чтобы отменили панихиду в память о С.П.Боткине, с которой начиналось ежегодное заседание:
– Черт его знает, что за манера завелась у нас ни с того ни с сего служить панихиду? Мы ученые и собираемся почтить память ученого, а тут вдруг почему-то панихида.
Пришли как всегда не только врачи, но и родные Боткина, привыкшие к обычному ритуалу. Но начались слушания - и никакой панихиды. Родственники ушли разочарованные, и на другой день Павлов каялся:
– Какого я дурака свалял вчера! Как я не подумал! Мне не хотелось нюхать ладан, а я не подумал о том, что чувствуют члены семьи. Ведь они же пришли не доклады наши слушать! Они привыкли, что мы посвящаем заседание памяти Боткина, служим панихиду. Они же верующие люди. Я неверующий, но должен же я считаться с чувствами верующих! Никогда себе этого не прощу! Я это понял, как только увидел лицо вдовы.
И другой случай. Павлова посетил почтенный старик, врач, его товарищ по Медико-Хирургической академии. Сотрудники слышали, что разговор сначала шел мирно, а потом вдруг послышались крики Павлова. Старик ушел, а Павлов объяснил:
– Черт его знает. Всегда приходил, вспоминал приятно студенческие годы, а тут вдруг спрашивает: "Как ты относишься к загробной жизни?" Я говорю: "Как отношусь? Какая загробная жизнь?" - "А все-таки, как ты думаешь - загробная жизнь существует или не существует?" Сначала я ему спокойно объяснял, а потом мне надоело: "Как тебе не стыдно! Ты же врач, а говоришь такие глупости!"
На следующий день Павлов пришел мрачный:
– Что я наделал! Ведь этот доктор ночью покончил с собой! А я, дурак, не учел того, что у него недели три как умерла жена, он искал себе утешения, надеялся встретиться с душой умершей. А я оборвал его... Все-таки нужно же немного думать не только о своих мыслях, но и о других людях.
Так что очевидно: Павлов был атеистом, но при этом он старался щадить чувства верующих. А когда в силу своего нетерпеливого темперамента давал им понять всю глубину их заблуждений - то потом раскаивался.
Религию он считал разновидностью психотерапии - не больше и не меньше.
Храмы же он посещал - в особенности после революции - потому, что внимательно относился к своей религиозной жене. Да и сам, будучи сыном священника, любил иногда послушать церковное пение, так знакомое с детства.
А еще для того, чтобы позлить атеистов-большевиков, которых весьма не любил, и помочь своим авторитетом гонимым верующим, которым, естественно, сочувствовал.
На вопросы известной анкеты архиепископа Кентерберийского академик Павлов в 1936 году ответил так:
"Верите ли Вы в Бога или нет?" - "Нет, не верю".
"Считаете ли Вы религию совместимой с наукой или нет?" - "Да, считаю".
Когда ученики подступили к нему с вопросом, как же согласуются эти ответы, он объяснил:
– Целый ряд выдающихся ученых были верующими, значит - это совместимо. Факт есть факт и нельзя с ним не считаться...
Так что из уважения к неизменной научной добросовестности академика Павлова хорошо бы считаться с фактом его атеизма. Однако верующие коллеги, увы, отказывают ему во взаимной любезности. Конечно же, их можно понять и посочувствовать: совместить веру в Бога с повседневными фактами действительно очень трудно. Да и законы массового сознания требуют драматизации сюжета: физиолог, исследующий тайны живого организма, верует в Бога, слепившего Адама из глины, да к тому же верует в окружении брутальных большевиков... Роман! Более того - мыльная опера.
Разумеется, ни вера, ни неверие даже самого академика Павлова, нобелевского лауреата и прочая, прочая, прочая, ничего не доказывают, поскольку обращение к авторитету не есть доказательство. Но страстные писания о возможности и даже желательности "признания наукой религии" или - более заманчиво, ибо невольно заставляет вспомнить академика Сахарова - о "необходимости конвергенции науки и религии" не оперируют доказательствами, а используют чисто публицистические приемы, и в таком контексте ссылка на Павлова звучит весьма эффектно. Упоминается часто и Эйнштейн, но о нем несколько ниже.
Призывов к слиянию науки и религии, "признанию религии" наукой, "конвергенции науки и религии" множество. В одних только респектабельных "Известиях" в последние три месяца повились схожие между собой статьи и П.Гайденко, и А.Силина, и Г.Югая. Об изданиях менее солидных, о радио и телевидении говорить нечего: там призывы к единению науки с религией встречаются поминутно - тенденция, однако! И все писатели помянутых статей - не менее чем доктора наук: кто технических, кто - философских. Присмотримся поближе к философу.
Из статьи доктора философии Герасима Югая, как и множества ей подобных, явствует одно: философу очень хочется уверовать в Бога и примирить религию с наукой. Ну а желание, как известно, превозмогает всякую логику. Трудно поверить, что доктор философии не знаком с элементарными правилами корректной полемики; остается предположить, что он нарушает логические законы умышленно, считая, что полемика всё стерпит. А попирает он логику в том, что смешивает понятия - несомненно, повторяю, вполне осознанно. Дело в том, что термин "Бог" употребляется всеми радетелями конвергенции в двух совершенно разных значениях.
То же самое, замечу, часто проделывают со словом "любовь". Чувство высокой душевной привязанности, приводящей к самопожертвованию - "любовь" : например, любовь к Родине героя, жертвующего жизнью. И половой акт - "любовь", отсюда распространенное выражение "заняться любовью". Я не берусь судить, какое значение выше, повидимому, все-таки второе, ибо без половых актов не было бы и самой Родины, но, тем не менее, два этих понятия (и занятия!) абсолютно различны и взаимо не заменяемы.
И вот читаю, например, экстравагантное рассуждение доктора - на этот раз уже физики - В.Летохова, в котором физик называет "Божественным промыслом" всего лишь "законы самоорганизации сложных систем". Действительно, дело это удивительное: из элементарных атомов складываются молекулы, те, в свою очередь самоорганизуются в сложные системы, в том числе - в живые организмы. Нетрудно заметить, что подобное определение "Божественного промысла" в конце концов восходит к спинозовскому "Бог или Природа". Законы физики, по которым одноименные заряды отталкиваются, а разноименные - притягиваются, установились непонятным для нас образом, и эту область непонятного при большом желании можно называть Богом. А можно - Природой. Оба слова ничего не объясняют, но сказать "Природа установила" Летохову с Югаем страх как не хочется, а сказать "Бог установил" - приятно. Как установил? Каковы механизмы приложения Божественной воли? Неизвестно, да подобных публицистов и не волнует.
Но статьи Г.Югая и его единомышленников не об установлении законов природы, а о полезности "конвергенции науки и религии". Однако не существует на Земле ни одной религии, которая всего лишь констатировала бы, что Бог установил законы природы, пусть даже создал жизнь - и на этом Самоустранился. Боги, поклонению которым учат все разнообразные религии, - совсем другие Боги, и никак не являются синонимами Природы. "Законы самоорганизации сложных систем" Их интересуют в последнюю очередь. Зато Они, по вере Их поклонников, постоянно вмешиваются в людские дела, Им можно молиться и просить о милостях, ибо "ни один волос без Его воли" - и так далее; но самое главное - Они являются Гарантами бессмертия душ верующих. Бог, который способствовал "самоорганизации сложных систем", бессмертия души вовсе не обещает: самоорганизовались сложные системы, рождаются, размножаются, распадаются - и никаких бессмертных душ. Но ни одной религии такой спинозовский Бог не нужен! Ни один верующий такому Богу молиться не станет! И говоря о "конвергенции науки и религии", Югай и прочие, стесняясь высказаться прямо, в действительности приглашают науку признать Бога-деятеля, Бога-хлопотуна, Бога-судью и Бога-палача, карающего и милующего, отвечающего на людские молитвы, подобно тому как администрация президента отвечает на бесчисленные жалобы граждан; приглашают науку признать бессмертие души, провозглашаемое жрецами всех религий. Такая вот элементарная подмена: вы признаете, что сложные системы не могли самоорганизоваться сами собой? Значит вы же должны признать и бессмертие душ, Страшный суд и весь прочий джентльменский религиозный набор. Под одной рекламной маркой "Бог" существует два совершенно разных товара, и дилеры с непринужденной ловкостью заменяют один товар - совершенно другим.
Почему же доктора физики и философии приглашают науку к слиянию с религией?! (" Конвергенция" - взаимопроникновение, взаимное обогащение; вот тут и пригодился академик Сахаров, атеист, между прочим, который призывал к взаимообогащению двух систем - конвергенции социализма с капитализмом). Потому что доктора философы и физики тоже слабы, им тоже хочется дать своим душам шанс продлиться после телесной смерти. С близкими встретиться. И эти заветные желания перевешивают обязательный научный скептицизм. Простые люди и веруют просто, без затей, а философу приходится убеждать себя с помощью паралогических построений, призывать на помощь "законы самоорганизации". По мне, простая вера чище, честнее, чем подобные интеллектуальные извращения.
Есть, правда, и иная, совсем уж земная причина, почему так срочно понадобилась религии конвергенция с наукой. Потому что религия - дряхлеет и перерождается. Эпидемия нововерия, поразившая ныне Россию, не должна обманывать: в просвещенных странах, определяющих прогресс человечества, религия слабеет, влияние ее падает, что для служителей всех конфессий означает катастрофу. Религии становится маргинальными, питают изуверов-фанатиков в бедных странах, да и наш нынешний религиозный бум - всего лишь неизбежное следствие пережитого исторического потрясения. Это - пройдет. Потому-то и приходится навязчиво доказывать свою нужность, утверждать миф, будто религия тоже способствует познанию мира. Хотя весь тысячелетний опыт свидетельствует об обратном: ни один закон природы не был познан с помощью религии, а все разговоры об "интуитивном методе познания", об "откровении" как двигателе прогресса, способствовали лишь собственной славе Сведенборга, Бергсона, Бердяева и tutti quanti, но не оставили после себя ни малейшего реального остатка в науке. Что славе этих отважных резонеров ничуть не помешало, даже, пожалуй, наоборот: нет реальных достижений, нечего и критиковать. А массы (в особенности - интеллигентские массы) вообще робеют перед красноречивыми сумасбродами.
(На память сразу же приходит знаменитый "Черный квадрат" - Малевича. Изготовитель его издевался сразу над всем - над эстетикой, над разумом, даже над естественной бережливостью человеческой, и с тем большим раболепством слабоумные всех стран покорно склоняют выи перед сим "художником", признают обыкновенное упражнение в геометрии - шедевром живописи и радостно выкладывают миллионы за предмет, стоимость которого равняется стоимости материалов, пошедших на его изготовление. Такова магия самоуверенности этого продавца пустоты и усилий всесильной рекламы. Внушаемость человеческая беспредельна).
Религиозные верования нигде и никогда не способствовали познанию мира: нет тому примеров. Иное дело, что на заре истории вполне реальная наука находила прибежище в храмах, которые одновременно часто являлись обсерваториями и лабораториями. Египетские жрецы, так тщательно наблюдавшие небесные светила, были лишь совместителями: поклонение Озирису и прочим национальным Богам - отдельно, астрономические наблюдения - отдельно. И теперешние члены Папской академии в Ватикане работают в ультрасовременных научных лабораториях, используют новейшие научные методы и ничуть не уповают на откровения и интуицию, поэтому даже Папская академия - отнюдь не пример вожделеемой автором статьи конвергенции.
Философы же, подобные Г.Югаю, так охотно бросаются в объятия жрецов, потому что их собственная полезность положительной науке давно уже сделалась весьма сомнительной. Когда-то чисто спекулятивные рассуждения о происхождении и строении Вселенной были неизбежны: фактов еще почти не накопилось, а думать человеку необходимо, поскольку он назвался разумным. И потому прозрение Демокритом существования атомов, или вдохновенное описание Гераклитом вечной изменчивости мира вызывают уважение и восхищение. Хотя реальные атомы впоследствии были бы обнаружены и без всякого влияния Демокрита. Гераклитовское же учение о некоем огне, из которого рождаются миры, поэтично, но бесплодно. Суждения о "стихиях", образующих мир, - такая же праздная игра ума, как рассуждения коллег-теологов о природе ангелов. Все эти построения представляют интерес чисто исторический; в наш же век оторванные от экспериментов и наблюдений общие рассуждения никому не помогают. Величавое резонерство "об одушевленности материи" и тому подобных предметах никак не пересекается с исследованием природы.
И что характерно: содержание подобных резонерствований практически не изменилось с античных времен. Полная аналогия может быть проведена с астрологией: эта почтеннейшая из лженаук не изменилась за пару тысяч лет, методы ее и выводы сохранились в первозданной прелести, в то время как астрономия выросла и развилась колоссально, развивается и поныне каждый год и буквально - каждый день! (Впрочем, можно не сомневаться, что очередной мистически настроенный философ вскоре порадует нас призывом к конвергенции астрологии с астрономией, благо рассуждения об "одушевленной материи" - прямой шаг к признанию того, что сгустки такой материи, рассыпанные по своду небесному, определяют судьбы людей и народов!) Теология и философия в равной степени испытывают глубокий застой, и потому стремятся в объятия друг к другу, надеясь, что вместе врастать в XXI век окажется легче. Все равно как слепому с хромым легче шагать по жизни, если держаться за руки.
Конечно, кому-то из вполне приличных ученых небесная поддержка нужна как своего рода психотерапия. Область неизвестного слишком велика до сих пор, и некоторых это пугает. Тайна происхождения самой Вселенной, невозможность вместить и охватить рассудком вечность и бесконечность заставляют искать прибежище в тихой иллюзии. Скажешь, что Бог это всё создал, придал электронам правильный спин - и как-то легче. Каким образом создал? Вроде уже и не наше дело. Судя по всему, именно таким стихийным теистом был и сам Эйнштейн2, часто поминаемый всуе любителями конвергенции науки и религии. Однако нет никаких свидетельств того, что Эйнштейн веровал в примитивные мифы об умирающем и воскрешающем Боге, о непо- рочном зачатии и тому подобным милым сказкам. И хотя тот же Г.Югай, толкуя о конвергенции, прямо стесняется признать Святую Троицу, а заодно принять посильное участие в дискуссии о филиокве, он оставляет мифологию в весьма прозрачном подтексте. Для начала он просто приглашает ученых в храм. А уж в храме жрецы доскажут остальное, - об устройстве Троицы, например, когда Сын существовал до начала времен одновременно с Отцом, но потом все-таки заново родился - известная история...
Да только чего это я о Троице? А чем Аллах хуже? Иегова окормляет, конечно, весьма ограниченный контингент, но зато он в этой компании - старейший. Некоей обобщенной религии не существует, есть множество отдельных религий, рисующих весьма разнообразные картины мира. С которой же из них призывают ковергировать науку? Обычно это не уточняется, хотя как-то само собой выходит, что с христианством: и античные философы питали именно христианскую теологию, но никак не мусульманство или буддизм; и вся современная наука фактически выросла именно в христианских странах, а потому имеет долгую историю взаимоотношений прежде всего с католицизмом. Протестантство участвовало меньше, а уж православие и вовсе осталось в стороне. Таким образом, призывы к конвергенции с религией вообще, фактически оборачиваются призывами к конвергенции науки с христианством, вольно или невольно признавая тем самым христианство - главной мировой религией. Для западных стран это, разумеется, лестно, но получается все же не совсем политкорректно, как принято теперь выражаться.
Есть, правда, на этот счет и иное суждение: все отдельные религии, мол, лишь людские искажения некоей общей прарелигии и культурный человек должен, пренебрегая внешними различиями, принять самую суть Божественного Бытия. Это - тоже вежливый обман. Существуют, по крайней мере, две взаимоисключающих религиозных системы: с одной стороны христианство, мусульманство, иудаизм, провозглашающие единичность личности и самой Вселенной: душа, по их мифологии, воплощается единственный раз и затем предстает перед Высшим Судией; сама Вселенная была создана единственный раз и ее ждет последний Конец света. В то же время буддизм, индуизм, джайнизм и некоторые другие учат, что душа воплощается множество раз, а самые Вселенные переживают бессчетное число космических циклов, возникая, развиваясь и исчезая. Куда же обращаться науке со всей своей конвергенцией?! Сейчас наука, слава богу (вводное слово с маленькой буквы), едина, а если начнется чаемая иными философами и физиками конвергенция, ученые начнут конвергировать в разные стороны, возникнут науки христианские, мусульманские, буддийские, и все нестроения, омрачающие существование современного человечества, разорвут и общее пространство мировой науки.
Автор: М.М. Чулаки
Опубликовал: WeiRD
Источник: Скептик
Просмотров: 9495
Поделиться:
Добавить комментарий:
Вам необходимо авторизоваться:
|
