|
Право каждого человека на реализацию свободного мировоззренческого выбора является основой основ каждого государства, называющего себя демократией, и поставившего в качестве цели построение процветающего гражданского общества.
Реализуя это право, человек осознает себя, и в отличие от животных, самостоятельно определяет свое место в жизни. Свобода совести, таким образом, включает в себя все многообразие форм систем ориентации (в т.ч. ту, которую называют религиозной), реализуемых единолично и\или коллективно на принципах равенства.
Однако, в последние годы стало очевидным, что принципы свободы совести гарантируются только на словах, а идеалы гражданского общества терпят сокрушительное поражение в России.
К сожалению, фактический отход Российской Федерации от принципа светскости государства, выражающийся в клерикальной идеологизации органов власти и институтов государства, неизбежно ведет к произвольному (по усмотрению власти) регулированию духовно-нравственной сферы.
В результате, навязывание обществу некой "традиционной" (а значит "правильной") религии, оказывает значительное влияние на результаты выборов. Соответственно "нетрадиционные" ("неправильные") мировоззрения становятся серьезным препятствием на пути электорального единодушия российского народа и "управляемости" демократией в России.
Перед лицом международного сообщества жалобы в связи с религиозными преследованиями не нужны российской власти. Но они – неизбежные издержки религиозной политики, проводимой с целью удержания власти. Таким образом, свобода совести оказывается заложницей упомянутой политики, а о свободном политическом выборе и реальной смене власти говорить не приходится.
Несменяемая, а значит, практически неограниченная власть естественным образом становится источником неограниченных злоупотреблений и коррупции, делая невозможным процветание экономики и реализацию социальных программ. Кроме того, неограниченная власть провоцирует на себя реакцию, в том числе в такой крайней форме как терроризм.
Сама неограниченная власть сродни терроризму – его катализатор. Она так же аморальна и преступна как и терроризм, ибо монополия на власть оснастила его мотивом, основанным на безысходности и отчаянии.
Желание любой власти ограничивать и "рулить" свободой совести старо как мир и понятно. Еще Н. Бердяев говорил, что "Кесарь никому не хочет давать свободы. Она получается лишь через ограничение царства Кесаря".
В общем, ждать от государства, что оно само себя ограничит и даст свободу совести можно безуспешно долго. Деятельность государственных лиц и структур наглядное тому подтверждение.
Начнем с самого верха. Президент, который по Конституции – гарант принципов свободы совести – на деле их постоянно нарушает. Путин не только активно позиционирует себя православным, но и делает заявления, что "у нас в основном христианская, православная страна".
Причем православие президента явно тяготеет к версии Московского патриархата РПЦ. О многом говорит посредничество президента многоконфессионального светского государства в переговорах Русской православной церкви за границей (РПЦЗ) и Русской православной церкви Московского патриархата (РПЦ МП).
А вот, например 20 сентября 2003 г. президент России Владимир Путин в своем интервью американским журналистам заявил: "Я глава российского государства. И здесь, как вы знаете, ведущая религия - это Православная церковь, Московский патриархат. Изо всех верующих 90% - православные".
Показательно, что на инаугурации Путина 7 мая 2004 г. Патриарх РПЦ – в почетных первых рядах – между вице-премьером и экс-"первой леди".
В начале октября 2004 г.на встрече Владимира Путина с участниками Архиерейского собора РПЦ президент многоконфессионального светского государства говорит о привилегиях и даже о прямом финансировании неких "традиционных конфессий". Это явно противоречит Конституции РФ, не говоря уже о том, что термина "традиционные конфессии" нет в российской правовой системе.
Естественно, в условиях "вертикали" большего знака якобы разделенным ветвям власти и не нужно. Тем более, что правительство фактически является продолжением президентской администрации, а законодатели, подавляющее большинство которых представлено "партией власти", чутко прислушиваются к звукам из Кремля.
Судебная власть не очень претендует на независимость. Как известно, за истекший период Федеральный закон "О свободе совести и о религиозных объединениях" неоднократно был предметом рассмотрения в Конституционном Суде Российской Федерации.
В своих определениях и постановлении Конституционный Суд РФ избежал признания неконституционными норм, фигурирующих в жалобах. Фактически они не препятствует религиозной дискриминации, но формально удовлетворяя конкретных заявителей. Выявленный Конституционным Судом "конституционно-правовой смысл" заменяет буквальное толкование ФЗ, не изменяя его антиконституционной сути.
Более того, некоторые из вышеупомянутых решений Конституционного Суда РФ, на самом деле окончательно сводят на нет либеральные завоевания в сфере свободы совести, связанные с ее правовым регулированием. В частности Постановлением КС РФ от 23 ноября 1999 года (в отличие от закона не подлежащим обжалованию и отмене)фактически созданы предпосылки, для введения в российское правовое пространство ряда не правовых понятий "секта", "миссионерская деятельность", "прозелитизм","вербовка".
Своими решениями КС РФ фактически подтвердил принципы лежащие в основе ФЗ "О свободе совести и о религиозных объединениях", и позволяющие властным группам контролировать религиозную сферу, на предмет соответствия собственным о ней представлениям. Как говорится и власть сыта, и "солидные" конфессиипока целы.
Возможно это случайность, но решение Головинского суда от 26 марта 2004 г. о запрете религиозной деятельности Свидетелей Иеговы в Москве, по времени совпало с заявлением президента на съезде Кавказских народов о необходимости поддержки "традиционности".
Похоже, что на фоне упомянутых высказываний, законодательное закрепление привилегий для соответствующих конфессий является чисто техническим вопросом.
Наверное не случайно то, что экспертный совет при профильном думском комитете сформирован в основном по "традиционно-конфессиональному" принципу на основе соответствующих рекомендаций. Это значит, что у свободы совести в новой Госдуме нет никаких шансов. Позиция гражданского общества даже не станет предметом обсуждения.
"Силовикам" тоже есть место на празднике религиозной политики. Торжественность момента не ограничивается обращением высшего командного состава к православным ценностям, открытием кафедр "духовной культуры", духовным окормлением военнослужащих и освящением сотрудников милиции чудотворными иконами.
По мнению руководства армии, МВД, ФСБ и прочих "силовых" структур государства, лучшей помощи "традиционным" религиям, чем ограничение "нетрадиционных" и быть не может. А значит борьбе с "сектами" быть и крепнуть. По городам и весям страны прокатилась волна конференций с участием, а то и на базе, "силовых" вузов и структур. Названия говорят сами за себя: "Православие – духовная основа жизни российских вооруженных сил", "Социально-опасные религиозные объединения и организационно-правовые, морально-психологические меры контроля за их деятельность в Нижнем Новгороде", "Тоталитарные секты - угроза XXI века" и т.п.
Над соответствующим научным обоснованием вообще, и в частности, над ответом на вопрос кого считать "сектами", трудятся ученые-"силовики". Успешная защита диссертаций, посвященных "духовной безопасности", "религиозному экстремизму" и "сектантству" не оставляет места здоровому оптимизму. Практически любая религиозная организация и просто социальная группа, без всяких законных оснований, может стать объектом внимания "компетентных" органов.
На главного государственного правозащитника в лице уполномоченного по правам человека в РФ рассчитывать не приходится. Вся защита свободы совести сводится к вялому рассмотрению жалоб. За время своей деятельности профильный отдел аппарата уполномоченного восстановил нарушенные права граждан или религиозных объединений лишь в 100 случаях (примерно 15% от числа принятых к рассмотрению обращений).
На совещании ОБСЕ по вопросам человеческого измерения, проходившей с 6 по 15 октября 2004 г. в Варшаве, начальник отдела сотрудничества с общественными объединениями аппарата уполномоченного М.И. Одинцов в некоторых нарушениях свободы совести обвиняет "человеческий фактор", т.е. чиновников.
О кризисе свободы совести, предопределенном антиконституционным законодательством и коррумпированными государственно-конфессиональными отношениями, речь вообще не идет. Очевидно, поставленная в годы советской власти задача "показывать всем, что у нас есть свобода совести", и сегодня остается актуальной.
Что касается Комиссии по правам человека при президенте РФ, то пусть она лучше ничего не делает. То о чем говорит ее председатель Элла Памфилова, к защите свободы совести не имеет никакого отношения. Скорее наоборот.
Так на мероприятии "Достоинство и свобода личности: православный и либеральный взгляд" от 1 июля 2004 г. Памфилова озаботилась угрозой правам человека со стороны "тоталитарных сект". Кроме того, она выразила готовность сотрудничать в антисектантской борьбе.
При этом председателя президентской комиссии ничуть не смутило отсутствие в российской правой системе термина "секта". А значит, борьба предстоит нешуточная и неправовая.
Если с государством все ясно, то возникает вопрос: А что же гражданское общество? Да и религиозные организации постоянно называют его важнейшими институтами.
Но увы, религиозные организации способны бороться за свободу совести каждому в лучшем случае на стадии своего становления. Когда же они становятся "традиционными" (а в западной версии "солидными") и вступают в диалог с властью, то показывают свое корпоративное обличье, далекое от интересов гражданского общества. Это уже не говоря о неустойчивости и "помраченности" конфессиональных лидеров перед соблазном и грехом, вытекающих из союза религии и политики.
Впрочем, корпоративные интересы конфессий объективно обусловлены притязанием оных на абсолютную истину. Поэтому устремленность за пределы религиозной свободы, а именно в сферу государственных предпочтений, во многом закономерна.
В указанном контексте не сильно удивляет поддержка антиконституционных инициатив и мероприятий "традиционными" лидерами.
Еще в 1993 г. идея ограничения деятельности иностранных миссионеров была поддержана лидерами "основных" конфессий.
В 2001 г. многие главы религиозных объединений выступили с письмами поддержки проекта концепции государственно-конфессиональных отношений, "изюминкой" которого былаидея введения антиконституционного термина "традиционные религиозные организации". Это напоминает советское "по просьбам трудящихся", в роли которых выступают религиозные лидеры.
Они же письменно поддержали справочник "Новые религиозные организации России деструктивного оккультного и неоязыческого характера", не раз служивший поводом для нарушений прав "нетрадиционных" верующих.
Среди совсем свежих примеров: одобрение Межрелигиозным советом России (объединяющего духовных лидеров православия, ислама, иудаизма и буддизма) ликвидации по суду московской общины Свидетелей Иеговы, поддержка ими же введения Основ православной культуры (фактически Закона Божия), предложение главного раввина Федерации еврейских общин Берл Лазара принять закон о запрете деятельности "сект".
Но председатель Духовного управления мусульман Нижнего Новгорода и Нижегородской области Умар хазрат Идрисов пошел еще дальше, предложив поделиться с ФСБ и милицией информацией о конкретных "лжемусульманских" течениях, имеющихся в Нижегородской области.
29 сентября 2004 года в Московском Кремле под председательством самого Владимира Путина состоялось заседание Совета по взаимодействию с религиозными объединениями, который при нем (президенте Российской Федерации). Заседание было посвящено "деятельности религиозных организаций по консолидации гражданского общества, противодействию глобальной угрозе терроризма и экстремизма".
Участники заседания единодушно осудили заказчиков и исполнителей террористических актов, поддержали действия российских властей по обеспечению безопасности граждан. Было отмечено, что для отпора терроризму необходимо объединение усилий государства и гражданского общества, в том числе религиозных организаций.
Показательно то, что о неограниченной власти и соответствующей антиконституционной религиозной политике в качестве причин терроризма религиозные лидеры ничего не сказали. Это не говоря уже о постоянной и безоговорочной поддержке той же религиозной политики, теми же религиозными лидерами – членами президентского совета.
Таким образом, чрезмерная влиятельность "традиционных" конфессионально ориентированных структур в области реализации свободы совести создает немало поводов для опасений. С сожалением приходится констатировать, что вышеупомянутые структуры ведут себя в области свободы совести "как слоны в посудной лавке". Прежде гонимые, воспользовавшись религиозной свободой,слишком быстро становятся ее гонителями.
Анализ деятельности правозащитного движения лишь усиливает впечатление, что свобода совести в России вообще никому не нужна.
Как правило, правозащитники под свободой совести понимают только свободу вероисповеданий, а их деятельность носит хаотический, громкий, эпизодический характер: заявления по выставке в Сахаровском центре, процесс по учебнику ОПК, поддержка хиджаба и т.п. Увлекшись критикой РПЦ МП, правозащитники редко доходят до объективной оценки ситуации в области свободы совести и отношений государства с религиозными объединениями. Систематический мониторинг нарушений прав человека, касаемо области свободы совести за редким исключением не адекватен.
До принятия на Конференции гражданских организаций предложенной Институтом свободы совести (ИСС) резолюции "О состоянии реализации свободы совести и тенденциях в отношениях государства с религиозными объединениями" тема свободы совести вообще не звучала.
Правозащитники наряду с демократическими партиями, выбывшими из состава Государственной Думы, несут ответственность перед обществом за результаты выборов, на которые решающие влияние оказало использование политтехнологами власти фактора государственно-конфессиональных отношений.
Использованию указанного фактора правозащитники и демократы не противопоставили вообще ничего. Обращения ИСС оказались гласом вопиющего в пустыне. Тревожно то, что, судя по всему, правозащитники и дальше ничего не собираются делать в данной сфере.
Но все же научная неразработанность является фоном, определяющим плачевное состояние свободы совести в России, а за одно и коррупционный характер государственно-конфессиональных отношений. Увы, здесь оснований для оптимизма почти нет. Тем более, что "официальная наука" в данной сфере является служанкой власти, осуществляя наукообразное обоснование подмены свободы совести религиозной политикой.
Прежде всего, речь идет о кафедре религиоведения РАГС при президенте РФ, с которой пытаются конкурировать конфессионально ориентированные структуры вроде РОО "Институт государственно-конфессиональных отношений и права".
В интервью, посвященном юбилею РАГС, заведующая Ольга Васильева говорит о "государственнических" приоритетах кафедры. Наряду с переподготовкой чиновников, взаимодействующих с религиозными объединениями, подразумеваются учебное, научное, экспертное направления работы. Представление о качестве методических материалов, выпускаемых кафедрой религиоведения можно получить на основании экспертного заключения. (См.: Бурьянов С.А., Мозговой С.А. Экспертное заключение в связи с выпуском методических материалов "Государственно-конфессиональные отношения" (издательство Российской академии государственной службы при Президенте РФ 2003 г.) // Портал-Credo.ru, www.portal-credo.ru, 17 ноября 2003, http://www.portal-credo.ru/site/index.php?act=news&type=archive&day=17&month=11&year=2003&id=15210).
Но с особой гордостью Васильева говорит о разработке концепции религиозной политики. Экспертиза соответствующего проекта неутешительна – концепция противоречит Конституции РФ (http://www.portal-credo.ru/site/index.php?act=fresh&id=195).
В упомянутом контексте спекуляции на трагедии жертв терроризма выглядят цинично. Так как религиозная политика (предмет разработок кафедры) направлена на формирование мировоззренческого единомыслия и авторитаритаризацию власти, то терроризм (как реакция на монополизацию власти) является одним из ее плодов.
Фактически правовое регулирование в области свободы совести "исторически" базируется на некорректных с юридической точки зрения принципах, не имеющих четких правовых критериев и соответствующем понятийном аппарате, частично заимствованном из теологии, а потому заведомо не годном.
С учетом интересов власти, конфессиональных и профессиональных корпораций свобода совести подменяется свободой вероисповеданий, права человека – правами объединений, религия – идеологией, а в результате приоритет права подменяется приоритетом политики.
Влияние конфессионально ориентированных структур на уровнях науки и образования оказывает негативное влияние на состояние свободы совести.
Как правило, деятельность соответствующих центров при конфессиональных учебных заведениях (или ассоциации конфессий, самая известная из которых Международная ассоциация религиозной свободы (МАРС)) направлена на реализацию своих корпоративных интересов.
Естественно, что религиозная свобода для всех религиозных организаций, и тем более свобода совести для каждого, не является их целью. По принципиальным вопросам законодательного уровня они не хотят ссориться с властью, и, в общем, не их это дело "воевать" в правовом поле.
Тем не менее, упомянутые структуры позиционируют себя научными, правозащитными и фактически имеют реальное влияние, которое оказывается фатальным для свободы совести. Нередко дело доходит до манипулирования научным сообществом и создания препятствий научному обмену.
Научная разработанность проблематики свободы совести самым непосредственным образом связана с деятельностью благотворительных фондов. Они предпочитают щедро финансировать борьбу за толерантность и против ксенофобии, превращая их в кормушку, наряду с федеральной целевой программой "Формирование установок толерантного сознания и профилактика экстремизма в российском обществе на 2001-2005 годы".
Никто не спорит борьба за толерантность дело нужное, но при этом упускается из виду, что ее достижение (в т.ч. уважения к свободе мировоззренческого выбора) не возможно без реализации свободы совести (свободы мировоззренческого выбора) и взаимосвязанных с ней принципов составляющих основу строя (светскости государства, равенства религиозных объединений и граждан вне зависимости от отношения к религии.
Соответственно деструктивные процессы в области свободы совести (кризис) и отношений государства с религиозными объединениями (системная коррупция) лежат в основе ксенофобии, нетерпимости и дискриминации. Очевидно, что борьба только со следствиями не может быть эффективной.
Кроме того, уровень толерантности "в народе" России всегда был достаточно высок, и остается таковым сегодня (о чем говорят результаты социологических исследований). Гонения всегда исходили и провоцировались властью и сросшейся с ней конфессиональной бюрократией.
В общем, подлинной свободы совести никогда не было. Сегодня ее ценности не вполне осознаны и в науке, и в обществе. Так как на всех уровнях доминируют групповые интересы, то и в ближайшее время свободы совести не будет.
В качестве позитива необходимо формировать новое научное поле – "вытащить"тему свободы совести из узкого круга устаревших научных подходов, политических и корпоративных интересов. В реалиях ХХI века она должна стать предметом заботы широкого научного сообщества.
Необходима коренная научная ревизия и демократическая реформа принципов и понятийного аппарата, разработка и продвижение новой парадигмы свободы совести, направленной на разграничение религии и политики, реализацию антикоррупционной стратегии в отношениях государства с религиозными объединениями. Абсолютным приоритетом являются права человека и глобальный контекст мирового развития.
В своё время произошла эволюция от веротерпимости к религиозной свободе. Сегодня необходим переход от концепции религиозной свободы для верующих (не отрицая, но расширяя) к свободе совести, как свободе мировоззренческого выбора для каждого.
Реализация религиозной свободы возможна только посредством реализации свободы совести. В противном случае она вырождается в реализацию корпоративных интересов "традиционных" и "солидных" религиозных организаций.
Прав Кронид Любарский, который сказал, что "такое странное свойство у прав человека: нельзя гарантировать права узкой категории населения, так как это делает все общество бесправным. Это создает некое общество, которое начинает угнетать само себя".
Автор: Сергей Бурьянов
Опубликовал: Digger
Источник: Портал-Кредо.ru
Просмотров: 24198
Поделиться:
Добавить комментарий:
Вам необходимо авторизоваться:
| 
