← Паутина

Клетка 16. АГЕНТ ПО НЕДВИЖИМОСТИ

Робот-полицейский подошел к решетке, за которой сидела пара симпатичных роботов-контрабандисток в блестящих мини. Одна из них тут же послала его подальше. Полицейский стал читать вслух правила въезда на Станцию Барбара. Затем он сообщил, что задержанные нарушили закон, поскольку каждая из них провезла в черепной коробке по пять килограммов запрещенных парфюмерных чипов с Венеры. Когда робот-полицейский закончил речь, его послала подальше вторая контрабандистка, добавив при этом, что у него нет доказательств. Робот-полицейский задумался.

- Скажите фараону, чтоб отпустил моих людей! - зычным голосом крикнул Моисей на всю пустыню и указал рукой в сторону.

Женщина с лицом профессиональной заложницы пискнула "Я погибла!", и рыдая, уронила свою красивую головку на стол. На столе перед рыдающей блондинкой мрачно поблескивала дюжина ножей самых разных форм и размеров.

Робот-полицейский со Станции Барбара, словно бы под действием этих угрожающих обстоятельств, начал ковырять здоровенным ключом в замке решетки. Роботы-контрабандистки подбадривали его неприличными намеками.

На этом месте Жиган снова полез копаться в телеприставке, и изображение погасло.

- Ножи-то откуда взялись? - спросил я. - Для "Семейного Экрана" уж больно кровожадно.

- Сейчас гляну...Так, "Ст. Барбара" на третьем... А-а, это была реклама лазерных точилок на двадцать втором. Там баба собирает по всему дому ножи, и все они оказываются тупые, вот она и перегружается.

"Слава богу, он не снял квартиру с кулинарным роботом или с супер-джакузи. Хакера, на два дня лишенного клавы, нельзя подпускать к бытовым приборам", - думал я, наблюдая, как мой молодой напарник перепрограммирует двухсотканальный телеклипер.

Просвещенцы в последние годы старались, чтобы такие непрактичные игрушки не появлялись в магазинах. Но не появиться совсем они не могли. Если на Западе телевизионная реклама развивалась постепенно, вместе со специальными жанрами вроде мини-сериалов, то на Россию она навалилась резко и неожиданно. И как следствие, породила разнообразные формы отторжения, среди которых было и особое интерактивное развлечение: одновременный просмотр нескольких фильмов путем постоянного переключения с канала на канал.

Зарубежные телезрители тоже не гнушались подобными простыми радостями дистанционного управления. Но только упрямые соотечественники, не успевшие выработать иммунитета к рекламным роликами и недостаточно богатые для настоящего интеракТВ, дошли до того, что автоматизировали игру с переключением каналов. Как объяснил мне Сергей, это стало возможно благодаря переходу на цифровую трансляцию: буферизация цифрового потока позволяла программе заранее узнавать, что будет показано в следующий момент на экране.

Неудивительно, что просвещенцы боролись с клиперами. Один из принципов их работы гласил, что любая высокая технология - это палка о двух концах, и если одним концом хочешь дразнить пользователей, то другой надо крепко держать в руках. Интерактивное телевидение давало рекламщикам возможность отслеживать, какие каналы и передачи больше нравятся тому или иному телезрителю. Клиперы же ломали всю статистику, превращая телевизор в шейкер для немыслимых коктейлей.

Первое поколение таких приставок просто переключало телевизор на другую программу, когда начиналось "просвещение". В квартире, на которую переехал Жиган, стояла последняя, очень продвинутая модель с искусственным интеллектом и немыслимым набором функций. Прошлый квартиросъемщик, видимо, отчаялся починить этот забавный и редкий прибор, не подававший признаков жизни. Однако после того как Саид, зашедший поглядеть на новое жилище Жигана, потыкал в платы клипера своим "швейцарским пальцем", приставка заработала. Дальше ее стал мучить Жиган, скучающий без своей "Тинки".

После отражения атаки неизвестного хакера часть комплектующих "Тины" нужно было заменить, а это требовало времени. Вначале я думал, что заминка связана с денежными проблемами, о которых Жиган стесняется говорить. Но он объяснил, что дело в другом.

Персональные компьютеры, которые раньше продавались на каждом углу, теперь не были столь распространенным товаром. Их заменили упрощенные устройства доступа к Сети. Симбиановские "лапти" для более-менее продвинутых пользователей, эпловские "одежники"-макинтоши для пижонов, мелкомягкие "мыльницы" типа Pocket PC, называемые в народе просто "пиписьками". И еще добрая сотня устройств, так же мало пригодных для деятельности хакера, как обычный плеер - для тиражирования компакт-дисков.

Тем не менее, найти настоящий комп все равно можно было в течение дня. Но тут открывалась проблема посерьезнее. Машины продавали по документам - в основном по личкам, из-за чего эти карточки и называли "драйверскими правами". Но и на этом возможности контроля не исчерпывались. Украденный или нелегально собранный комп можно было отследить по уникальному номеру процессора. Или по "чипам верности", которыми некоторые компании и спецслужбы время от времени пичкали аппаратуру. Наконец, были известны случаи, когда хакеров отслеживали даже по конфигурации их машин. Засветившуюся "Тину" нужно было менять основательно. А сделать это быстро оказалось так же непросто, как купить самолет.

В ожидании выздоровления своего главного компа Жиган взялся за TV-клипер. У меня сразу возникло подозрение, что в выборе ингредиентов для коктейля он ориентируется на мою давешнюю историю о сладких грезах, превращающихся в старушек. Два часа назад он запрограммировал приставку на отлов триллеров и детективов, требуя выдать в качестве результата мелодраму. Мы вволю нахохотались над монстрами и маньяками, строящими друг другу глазки. Теперь Жиган пытался выжать из телеприставки новый коллаж по противоположному принципу: из религиозных программ и мыльных опер бедный клипер должен был склеить триллер. К чести прибора, он замечательно справлялся со всеми задачами. И это означало, что жить ему осталось недолго. "Хорошо функционирующая система - мертвая система", таков был жизненный принцип Жигана и ему подобных. Безотказные приборы только подзадоривали моего приятеля-взломщика. Он не успокоится, пока не вызовет в клипере нетривиальную реакцию.

Что ж, может быть, хоть это отвлечет его от мрачных мыслей, связанных с недавним нападением на "Тину".

Либо мы и вправду сильно поджарили синапсы напавшему на нас человеку, либо это было нечто иное, вроде странствующего AI, либо мы просто вовремя смылись со старой квартиры Жигана - так или иначе, никаких серьезных последствий пока не наблюдалось. Вначале Жиган ругал Мэриан. Но позже, успокоившись, заметил, что вряд ли это сделала она: у нее было гораздо больше возможностей атаковать компьютер во время нашей с ней беседы.

Однако с тех пор Мэриан не отвечала на мои звонки и не появлялась нигде в Сети. И это расстраивало. История с неожиданно сбывшимся предсказанием привела меня к следующему предсказанию и к новым невыполнимым обещаниям в "Аргусе". Я продолжал играть в игру, в которой один раз случайно выиграл, но до сих пор не знаю ее правил. А Мэриан, кажется, знает. Но молчит.

За неделю я прочел еще две лекции по литературе. После первой завязалась бурная дискуссия о букве "М". А после второй мне прислали с анонимного адреса уморительнейшую анимашку "Ясунари Кавабата показывает Вите Пелевину зимовье горных раков". Было ли это намеком на нашу битву с паразитом, неизвестно; но это сподвигло меня на еще один сеанс общения с Духом Охотника, чтобы решить, как нам разделаться с "Аргусом".

Результат медитации с суперкомпьютером был более чем положительным. У меня в руках оказался такой мощный компромат на сыскное агентство, какого в выступлениях Робина не было уже более полугода. Но я не мог запустить Робина в Сеть без помощи Жигана. Он предупреждал, что наша старая система маскировки никуда не годится и нужно придумать что-то новое. А для этого нужно дождаться, когда выздоровеет "Тина".

Саид, как назло, тоже оказался занят: он уже третий день "пинал ботами" один новый ресурс. Как объяснил Жиган, это была особая процедура хакерского сканирования сервера во время самой уязвимой фазы его жизни - то есть во время отладки перед запуском, когда точно таким же тестированием занимаются и сами владельцы нового ресурса, пытаясь найти у себя "дыры" раньше хакеров. Как раз на днях в Сети должна была появиться группа магазинов с некой новой, особо безопасной системой электронных платежей. Именно эту подсеть, еще не открытую официально, но уже открывшую свои порты, Саид и "пинал" теперь с помощью ботов-сканеров, маскирующихся под безобидные поисковики.

Можно было дойти до Нет-кафе и снова попробовать вызвать Мэриан. Только она ведь опять не ответит, я чувствовал это. Может, она ждет от меня каких-то действий? Я попытался представить, что она ответила бы на этот вопрос, если бы была сейчас рядом.

Ответ пришел моментально. "Если все испробовано и ничего не выходит, поменяй прическу".

С этой женской мудростью мне довелось познакомиться при создании базы афоризмов для нашей виртуальной "Орлеанской". Да, так бы она и сказала. После очередного просмотра телекоктейлей в новой квартире Жигана я решил, что мне самому тоже неплохо бы слегка сменить обстановку. И в выходные отправился в Петергоф.

Раньше я часто бывал в Петергофе - там располагалась вторая половина Университета. По плану, Университет должны были перенести туда весь. Но, как это часто случалось в годы социализма, дело было брошено точно на середине. Строительство шло медленно, город развивался в другую сторону. А потом Университет и вовсе обнищал, и никто больше не думал о переездах.

В начале XXI века произошел окончательный раскол. Поговаривали, что петергофскую часть откупил огромным грантом некий иностранный инвестор которому оказалось дешевле держать свой исследовательский институт в России, чем перекачивать мозги за рубеж.

Про городскую же часть было известно, что она пошла в гору перед скандальными президентскими выборами 2004-го. Именно в Университете был создан "идеальный кандидат", оттянувший на себя значительное число избирателей. Перед самым голосованием он был неожиданно и шумно разоблачен; однако ходили слухи, что разоблачение тоже было частью плана. Говорили, что "идеальный" создавался специально по заказу одного из реальных кандидатов, и его расчет оправдался: именно ему отдала свои голоса большая часть разозлившихся избирателей после того, как было раскрыто, что понравившийся им "идеальный" является цифровой куклой. Таким образом победитель (имя которого стало позже ругательством, и потому теперь его редко упоминают вслух) убил сразу двух зайцев. Во-первых, обеспечил себе президентское кресло. Во-вторых, сразу же начал "разбираться с теми, кто пытался обмануть народ с помощью электронных СМИ". Под видом этих разбирательств была запущена давно подготовленная машина УСОРМа, введен тотальный многоуровневый контроль за средствами связи, а также жесткое процеживание живительных потоков бразильско-гондурасских инвестиций и множество других новшеств, из-за которых на Западе заговорили о "русско-китайской модели", а новому президенту холодной страны дали прозвище "Сормэн".

К счастью, Сормэн, как и большинство отечественных правителей, не отличался здоровьем. Он, как выражался Жиган, "отбросил дерьмотроды" аккурат перед очередными выборами, ровно через четыре года после того, как "умер" созданный по его заказу "идеальный кандидат". Еще через несколько лет "Усовершенствованная система оперативно-розыскных мероприятий" развалилась на частные охранно-сыскные агентства. Зато городская часть Университета продолжала процветать, раскрутившись на предвыборных технологиях.

Между двумя Университетами шло неявное, но ощутимое соперничество: как сыновья одного родителя, оба претендовали на отцовский титул.

Однако соперничество порождало и взаимный интерес. Именно в Петергофе я познакомился с Ритой, учившейся тогда на химическом. До того судьба редко посылала мне симпатичных женщин, которые были бы столь же интересными собеседницами. На лестничной площадке общежития, куда мы одновременно вышли покурить, Рита в первую же минуту знакомства сообщила мне, что ненавидит Джона Леннона, потому что он был очкариком.

В общем, она мне сразу понравилась. Я был старше и с гораздо большей иронией относился к нашим физико-лириковым спорам; она же в своем гневе на гуманитариев была прекрасно-необузданна. Во время особенно жарких дискуссии я старался свести спор к идее, что обе спорящие стороны ущербны. Любимым аналогом здесь было "Основание" Азимова. "План Селдона" в точности описывал то, что произошло с нашим Университетом и о чем мы любили спорить с Ритой. Ведь в Петергоф могли переехать любые факультеты - но переехали почему-то только естественные науки, гуманитарии же остались в городе. Дальнейшее разделение Университета создало два соперничающих "Основания". В городской половине, где преподавал я, властвовала имагология - наука об образах и их воздействии на человека. В петергофской части, где училась Рита, делали ставку на новые технологии, на перекраивание природы. Противостояние способствовало развитию обеих половин, сделав два Университета ведущими научными центрами страны, замечал я.

В ответ на это Рита фыркала и сообщала, что Азимов был всего лишь посредственным химиком прошлого века и, как все посредственные химики прошлого века, мыслил в банальной системе "плюсов" и "минусов".

В последние годы я редко бывал и в том, и в другом Университете. Однако в Петергоф все-таки ездил - из-за Парка, который я успел полюбить во время наших с Ритой прогулок. Когда-то мы вместе облазили все его закоулки, и больше того - мы знали его как живое существо, открывающее свои секреты не всем, так что хоть трижды подряд пройди одной и той же тропинкой, запросто пропустишь самое важное. Но мы были терпеливы, мы приручали этого скрытного зверя много лет и потому знали, с какой стороны каждый дворец прячет свое эхо зимой, а каждый фонтан - свою радугу в дни весенних споров солнца с тучами; мы знали, где деревья бросают осенью самые красивые листья, и где нужно сесть у залива летом, чтобы услышать в говоре волн детский смех, а не взрослую ругань. Иногда я ловил себя на том, что после расставания с Ритой в моих посещениях Парка сквозит тайная надежда снова столкнуться с ней там, среди зелени, размеченной мокрым золотом статуй и сухими вороньими перекличками. Я понимал, что это желание - психологический атавизм, остатки былой привычки. Вряд ли я так уж хотел возобновить наши отношения, вряд ли скучал по ней. И в общем-то даже знал, что говорить будет не о чем, обоим скорее всего будет неинтересно... Но пустое, бессмысленное желание "просто случайно встретить" иногда появлялось.

Да хоть бы и так, отвечал я себе и на этот раз, покупая крем-брюле на выходе из метро "Балтийская". Большинство открытий в своей жизни мы делаем в поисках чего-то другого.

Первое "открытие" ждало меня на вокзале. Красочный стереостенд сообщал, что сегодня состоится открытие фонтанов. Это звучало, как добрый знак. Стенд также говорил, что отныне фонтаны всегда будут открывать в марте: в Парке установили систему искусственного подогрева, и весна там будет наступать на полтора месяца раньше. Я вспомнил, что слышал об этом в новостях. Комментатор еще иронизировал - мол, в этом году весна только в Петергофе и наступит.

Смену сезонов стало трудно различать после того, как два года назад американцы, с их неуемным стремлением контролировать чужое вооружение, сбили новый китайский спутник. Это был самый серьезный американо-китайский инцидент со времен Восьмичасовой войны. Китайцы бурно протестовали - спутник, по их словам, был метеорологический. В отношении термина они были недалеки от истины: вскоре выяснилось, что спутник действительно имел дело с погодой, но не столько наблюдал, сколько втихаря управлял ею, воруя дождевые тучи из Сибири и Дальнего Востока для своих засушливых районов. Будучи лишь испорчен, но не сбит первым лазерным ударом, спутник успел порушить климатическое равновесие прежде, чем его добили вторым выстрелом. Однако это небольшое нарушение вызвало цепную реакцию среди погодоуправляющих спутников других стран. Пытаясь восстановить порядок - естественно, каждый для своего региона - они по сути провели между собой небольшую, но эффективную климатическую войну.

Обещали, что через годик-другой все восстановится, а до тех пор всех нетерпеливых приглашали в места с искусственным климатом. Наконец-то одно такое появилось и у нас.

Рядом с рекламным стендом, как бы в подтверждение обещанных в Петергофе радостей весны, продавали воздушные шары-термики. Дети во все глаза глядели на огромную связку рвущихся в небо пузырей и тянули к стенду родителей. Термики меняли цвет в зависимости от температуры воздуха, и с каждым порывом ветра по их круглым бокам пробегали радуги самой фантастической формы. Мне тоже захотелось купить один, но я сдержался - довольно глупо будет выглядеть пожилой человек с мыльным пузырем на веревочке. Я посмотрел расписание и выяснил, что электричка на Ломоносов отходит через десять минут.

Привычка садиться в четвертый от головы вагон возникла у меня еще в ранней молодости. В то время я часто играл сам с собой в такую игру: приходя на вокзал к только что поданной электричке, я пытался угадать, на какое место в поезде нужно сесть, чтобы потом ко мне подсела симпатичная девица, а не болтливый пенсионер. Большого успеха в этом угадывании я не достиг, и в конце концов, чтобы избавиться от проблемы "буриданова осла", придумал себе постоянное место в четвертом вагоне. Как ни странно, с попутчиками с тех пор везло больше. Возможно, просто из-за того, что с годами я сам все больше превращался в несимпатичного пенсионера, так что шансы оказаться рядом с другим таким же уродом снижались.

Вот и сейчас перед дверью четвертого вагона электрички стояли миловидная светловолосая женщина и маленький мальчик. Оба глядели в небо и загораживали проход. Я поднял глаза и увидел синий пузырь-термик, который быстро поднимался к облакам и так же быстро менял цвет. Вскоре он был уже не синим, а желто-голубым, словно загадочный фрукт с картины Гогена.

- Зачем ты его отпустил, идиот?! - шипела миловидная мать.

Мальчик не отвечал, но было заметно, что он вовсе не расстроен потерей шарика. А даже наоборот, рад, и наверняка сделал это специально.

- Второй уже сегодня! - проворчала женщина и толкнула мальчика:

- Дай же человеку пройти, ворона!

Ребенок тихонько хмыкнул и посторонился. Я еще раз глянул в небо. Термик стал совсем маленьким и совсем оранжевым: апельсин в облаках. Я подмигнул маленькому освободителю воздушных шариков и зашел в тамбур.

Через пару минут я с грустью убедился, что правило четвертого вагона на этот раз не сработало. Я уже было настроился на то, что рядом поедут блондинка с мальчиком. Но не успел я сесть, как на диванчике напротив расположилась скучная пара средне-пожилого возраста - как раз из тех, кого я не любил иметь в попутчиках.

Мужчина вынул из портфеля пенсне и нацепил его на нос. Конец шнурка от пенсне он воткнул в разъем на уголке воротника своего макинтоша. Затем из портфеля появилась отделанная под старинную папка с кожаными тесемками-завязками. На обложке я заметил дарственную надпись, начинающуюся словами "За отличную..." Мужчина развязал тесемки - оказалось, что внутри папки ничего нет, кроме собственно обложки из двух половинок. Но мужчина как ни в чем не бывало вынул ручку и стал что-то чиркать и обводить то на одной, то на другой половинке внутри папки. Я заключил, что изнутри в папку вклеен скринбук-"бутерброд", состоящий из слоя эльбума и слоя жидкой памяти. На одну подобную обложку можно вывести до тысячи электронных страниц текста. Много ли человеку надо...

Тем временем женщина достала из сумочки ореол, похожий на дужку от наушников. Надев обруч на голову - концы дужки уперлись в виски - она прикрыла глаза и улыбнулась. Какая-нибудь мыльная опера? Я непроизвольно улыбнулся тоже. Женщина коснулась пальцем края ореола, выражение лица поменялось. Потом еще раз, и еще. Я подумал, что она сама в этот момент выглядит как телевизор, который переключают с канала на канал.

Похоже, ни одна передача ее не устраивала. Женщина сняла обруч и громко, непонятно к кому обращаясь, проговорила:

- Что-то Шехерезада сегодня повторяется. Опять эта чушь про Синбада с птицами...

Никакой реакции на ее слова не последовало. Я сосредоточенно смотрел в окно, словно там происходило самое важное событие моей жизни. Такой метод обычно хорошо действует против приставучих попутчиков.

Женщина повернулась к своему спутнику:

- А что, этот новый Самсон все время делает одни и те же движения? Там ведь наверняка один и тот же ролик крутится? Мне сразу надоест на такое смотреть! Лучше бы в Кощейленд поехали!

- Что ты торопишься, Марта, ты же еще ничего не видела! - ответил мужчина, нехотя отрываясь от своей папки. Он со вздохом взглянул на меня, как бы приглашая в свидетели очередного доказательства того, что все женщины суть воплощения глупости и занудства.

- Фигуры Самсона и льва меняются с учетом случайных колебаний водяного напора, так что ни одно из движений никогда не повторяется.

- А-а... Это хорошо... Я тебе не мешаю?

Мужчина закрыл папку и снял пенсне, поняв, что поработать ему не дадут все равно.

- Нет, дорогая, - сказал он как можно слащавее. - Нисколечко не мешаешь. Вот на той неделе один тип ко мне привязался, тоже в поезде. По сравнению с тобой...

- Хулиган?!

- Хуже. Просто псих. Но пока я сообразил, он умудрился втянуть меня в разговор.

- И о чем вы говорили? Неужели о твоей излюбленной недвижимости? - Она явно язвила.

- Не совсем... Но началось, не поверишь, с нее. Пожилой такой мужчина, но вида смирного, хотя и болезненного. А я как раз смотрел котировки через этот дурацкий мониторчик в подлокотнике. Он тоже поглядел и говорит: "Недвижимостью занимаетесь? А я тоже - агент по недвижимости". Я сдуру и откликнись. А он...

- Загипонтизировал тебя и личку стащил?! В субботу по криминальному показывали этого... ну как же его, маленький такой, а глазищи...

- Нет-нет, никаких псиэнов, и ничего он не стащил, - отмахнулся мужчина. - Говорю же, смирный, немолодой. Я его и спрашиваю так, шутя: а какой именно недвижимостью Вы занимаетесь? Может, самолетами? Это у нас в банке дежурная шутка - самолеты по некоторым документам тоже "недвижимостью" называются. А он спокойно так говорит: "Самой настоящей. Недвижимостью". Я думаю: может, он тоже шутит? Говорю, "покойниками, что ли?" Он серьезно на меня поглядел, и отвечает: "В частности".

- Точно псих! Чего ты не сдал его патрулю?

- Так не делал он ничего! Подумаешь, у каждого свое чувство юмора. И потом он... как-то заинтриговал меня, что ли. В общем, я его попросил подробнее. И тут он мне странную такую теорию выдает. Мол, жизнь человека ускоряется, недвижимости в ней мало остается, а ведь иногда нам так нужен покой... Я, конечно, его сразу спрашиваю - почем, мол, фунт вашей "самой настоящей" недвижимости на сегодняшнее утро по курсу Центробанка? То есть принимаю вроде игру с этой его абстракцией. Мало ли что люди в наши дни продают.

- А он, конечно, за этого кота в мешке просит...

- Ничего он не просит! Он мне спокойненько так сообщает, что это вообще бесплатно делается. Вроде бы как он не продает, а просто пе-ре-рас-пре-деляет. Как, говорит, в бильярде: один шарик катится, другой стоит, потом стукнулись - первый встал, второй покатился. Тут я совсем увлекся. Все же, думаю, не зря я политех закончил, меня на мякине не проведешь! А кто же, говорю, по шарикам-то бьет, кто решает, кому куда катиться? Вы, говорю, не Бог ли случайно?

- Зря ты так! Помнишь мы смотрели по "Здоровью" про того типа, который все ходил и окна домов подсчитывал? Там еще врач говорил, что сумасшедшим нельзя перечить, особенно логикой доказывать, они от этого совсем звереют. Нужно с ними соглашаться во всем, разговаривать как можно мягче, а тем временем вызывать патруль или врачей.

- А он вовсе не зверел. Он мне отвечает: да, могу иногда и я перераспределить, и другие могут, ничего сложного. И объясняет все очень складно! В нашем, говорит, бурном мире все меняется от небольших воздействий. Упала дохлая крыса в колодец - эпидемия чумы. Сказал врач пару слов по радио - кучу людей вылечил. И так далее. И все люди в этом участвуют. Причем чем дальше, тем больше. Потому что средств для такого тонкого взаимодействия у нас все больше становится. И поскольку мы сами являемся частью этой системы, со всеми нашими мозгами-потрохами, то для того, чтоб сделать новое "распределение", даже необязательно на кнопки жать или слова говорить. Достаточно лишь ПОДУМАТЬ. Потому что мысль - это тоже некий физический процесс, и может влиять на мир не хуже искры во взрывателе бомбы. Просто нужно правильно подумать, вот и все.

- Ага, по образовательному как раз недавно рассказывали, что есть такие спорщики, "софиты" называются. Тоже вроде психов, хотя и излагают все логично.

- Да, я примерно так и подумал, когда это услышал. Ну, говорю, теория теорией, а на практике-то можете продемонстрировать? Он ничего не ответил, глаза прикрыл и на несколько секунд замер. Потом мелко так вздрогнул пару раз, руками в основном. Знаешь, как дирижеры во время концерта дергаются... И тут, представляешь - хлоп! Поезд со всего маху останавливается! Молодежь впереди заверещала, у кого-то "лапоть" на пол грохнулся. И - тишина, ветер свеженький в окна... Тут я, натурально, испугался. Вроде как поверил даже. Но недолго это продолжалось. Машинист кричит из динамика: "Отпустите стоп-кран!", а вслед и патруль проходит по вагону. Ведут какого-то типа, он головой мотает так характерно. Ну помнишь мы смотрели в новостях про тех, которые от "цифровой кислоты" с ума сошли... Видно, он-то стоп-кран и дернул в другом вагоне. Как раз когда я про практику спросил. Совпадение просто.

- А псих твой что?

- Да мне как-то неуютно с ним стало после этого. Надо, думаю, отвязаться уже. Говорю: ладно, если ваша Недвижимость бесплатно, тогда давайте. Он спрашивает - сколько? Я говорю: да побольше уж давайте, чего мелочиться. Он опять странно так на меня поглядел. "Как хотите", говорит. И ушел. В общем, это к тому, что не мешала бы ты мне делом заниматься, я и так ничего не успеваю!

Женщина фыркнула и надвинула ореол. Потыкав пальцами в настройку, она выбрала подходящий канал и больше не беспокоила своего собеседника. Мужчина с явным облегчением вновь нацепил пенсне, открыл папку с тесемками и углубился в работу.

Вот идеальная пара, с иронией подумал я. Совсем недавно я размышлял о Сети как об огромной экспертной системе, эдаком компьютерном супермозге. А к чему он, компьютерный мозг, если Сеть дает возможность более рационально использовать мозги экспертов-людей? Нужно лишь дать им возможность подключиться к работе из электрички. Идеальная человеко-машинная система...

Я подался немного вперед и заглянул в папку сидящего напротив мужчины. Стал виден наклеенный внутри экран. Но на экране ничего не было. Стало быть, он видит все иначе из-за пенсне. Не зря же он подключил шнурок к воротнику - наиболее популярному месту расположения носимых компьютеров, из-за чего их иногда называют "хомутальниками". Изображение транслируется на полупрозрачные стекла пенсне, а папка нужна лишь для ввода информации стилом, как коврик для мыши. Отличное рабочее место, и все же...

И все же, глядя теперь на его манипуляции, я не мог отделаться от ощущения, что нахожусь рядом с параноиком или роботом. Сидящий напротив человек водил по внутренности папки стилом, не оставляющим следов. И хотя для него самого это были какие-то осмысленные действия с информацией, я со своей стороны видел лишь повторение одной и той же последовательности жестов над пустым листом. Он что-то обводил на правой обложке, переносил руку со стилом на левую половину, там тыкал в левый верхний угол, потом в центр, зачеркивал в левом нижнем, затем возвращался на правую половину папки - и все начиналось снова. И снова. И снова.

Когда я оторвал взгляд от этих механических движений, то обнаружил, что с моим зрением что-то неладно. Мир потерял краски. Все люди выглядели спящими, в их одинаковых пластиковых лицах не читалось никаких индивидуальных черт. Одежда и предметы сделались однотонными, серо-коричневыми, как на старом черно-белом снимке. И так же, как на снимках, все окружающее казалось уменьшенным и отодвинутым. За окном мчались поля грязного снега и мертвого леса, над ними висел тяжелый городской смог. Одиночным кадром промелькнуло видение: в центре огромного распаханного поля - короткий, не длиннее тридцати метров, отрезок старой дороги, с такими же короткими канавками с каждой стороны, и несколькими засохшими березами вдоль этих канавок. Словно кто-то проковырял дырку в газетном пейзаже на старинном уличном стенде, и под выцветшей газетой проступил еще более ранний выпуск...

Но все это было лишь фоном для другого явления. То тут, то там в лишенном красок мире вспыхивали мелкие цветные кусочки: край серебристо-голубого экрана из папки сидящего напротив мужчины, сверкающий золотистый обруч на голове его спутницы, иконки на маленьких мониторах в подлокотниках, блестящий фантик на полу в проходе, пролетевший за окном рекламный плакат, еще один... Все они превратились в яркие блики, в рой разноцветных мух, в огромный шевелящийся многогранник-оригами со сверкающими вершинами и прозрачными гранями...

Со звуками тоже творилось неладное. Не тишина, но странное онемение разлилось вокруг, будто все окружающее отгородили от меня стеклянной стеной, приглушив все звуки до гипнотизирующего шелеста. Отчетливо слышалось только ритмичное попискивание какой-то компьютерной игрушки в руках ребенка, сидящего позади. Точно в такт с этим писком мелькали столбы за окном, черный провод спускался вниз, провисая дугой, и снова взбегал к изоляторам, и опять опускался, точно контур нарисованной карандашом волны...

- Что с вами? Вам плохо?

Мужчина озабоченно смотрел на меня поверх пенсне. Кажется, он только что хлопнул меня по плечу.

- Ничего... ничего страшного. - Я тряхнул головой, краски и звуки вернулись.

- Взгляд у вас был какой-то... остановившийся.

- Так, немного ушел в себя. Я слышал вашу историю... Она меня слегка испугала.

- Да уж, теперь не каждый день психа встретишь! - хмыкнул мужчина.

Его спутница сняла ореол и оглядела меня с нескрываемым подозрением. Неудивительно: если я опять "провалился в себя", лицо у меня было не самое приятное. Черт, да она же просто отождествила меня с психом из только что услышанной истории! Я улыбнулся женщине, чтобы хоть как-то продемонстрировать свою "нормальность"... и мысленно поблагодарил ее за этот подозрительный взгляд, давший моим поискам новое направление.

- Не очень-то и хотелось бы с такими встречаться! - ответил я мужчине, продолжая улыбаться самой идиотской улыбкой, на какую только был способен. Когда улыбаешься сразу двум людям, приходится растягивать рот вдвое шире обычного.

- Скажите, а где на Вас напал этот... больной? Надо же знать, на каких поездах опасно ездить.

- Не беспокойтесь, он вряд ли такой уж постоянный приставала. Небось и забрали его уже куда следует. Да и было это совсем на другой линии, в Колпине, там он ко мне подсел. А вышел в Обухове.

- Спасибо, буду иметь в виду.

Поезд замедлился, подходя к станции. Я встал и пошел к выходу. Мужчина окликнул меня:

- Вы что-то уронили!

Я обернулся и со словами "да нет, это не мое, наверное кто-то другой..." потянулся к вещице, что лежала на сиденье в углу.

"Ах да, точно!" - пробормотал я затем, разглядев предмет получше. Быстро схватил вещицу и выскочил на платформу, напоследок получив хороший удар автоматической дверью в плечо.

Когда электричка отъехала, я разжал ладонь. Это была сережка, маленький обруч с натянутой внутри него паутинкой из тонких кожаных нитей. На нитях висело несколько черных и красных бисерин, а снизу под обручем болтались на таких же нитях три маленьких рыжих пера. Я взял серьгу за крючок: перья заплясали на ветру, бисер задрожал в паутинке.

О том, что так не бывает, в первую минуту я даже не подумал - настолько очевиден и однозначен был смысл произошедшего. Мэриан сдержала обещание, о котором я успел забыть.

Она прислала мне свою сережку.

Автор: Мерри и Перси Шелли
Опубликовал: Handy
Источник: FUGA
Просмотров: 25983

Добавить комментарий: