АР-ВИ
В половине одиннадцатого прибежала Лори, та самая продавщица, с которой Шеветта познакомилась при самом еще первом своем посещении "Цветных людей". Прибежала и заохала, что с минуты на минуту должен приехать заведующий, Бенни Сингх, и что им
никак нельзя больше здесь оставаться, особенно когда этот вот, твой дружок, вырубился вчистую, так что даже не поймешь, живой он или нет, и чего это он, интересно, наглотался.
- Хорошо, - сказала Шеветта, - я все понимаю. Спасибо.
- Увидишь Сэмми Сэла, - сказала Лори, - передавай приветик.
Шеветта уныло кивнула и попыталась растолкать Райделла. Тот пробормотал нечто невразумительное и перевернулся на другой бок.
- Вставай. Нам нужно идти.
В первый момент, когда Райделл только-только уснул, Шеветта крыла себя последними словами за неожиданный для нее самой приступ болтливости. Но если так подумать, она ведь должна была кому-то исповедаться, не этому парию, так другому, пятому, десятому. Иначе и в психушку попасть недолго. Ну и что теперь? Яснее ничего не стало, а только еще больше запуталось. Новость, что кто-то там не поленился и замочил этого засранца, казалась дикой, абсурдной. Шеветта понимала, что так оно скорее всего и есть и что теперь она в говне не по колено, а по уши, понимала - и все же чувствовала себя гораздо лучше, чем несколько часов назад.
- Вставай!
- Господи Иисусе...
Райделл сел, ошалело помотал головой и начал тереть глаза.
- Нужно сматывать. Скоро придет ихний босс. Моя подружка и так не трогала нас до последнего, дала тебе поспать.
- И куда же мы теперь?
Этот вопрос Шеветта уже обдумала.
- Коул, это сразу за Пэнхэндлом. Тамошние заведения сдают комнаты на любой срок - хоть на сутки, хоть на час.
- Гостиница?
- Не совсем, - косо усмехнулась Шеветта. - Это больше для людей, которым постель нужна совсем ненадолго.
По неписаному закону природы части города, яркие и оживленные ночью, оказываются наутро тусклыми и малопривлекательными. Каким-то чудом даже здешние попрошайки выглядели сейчас на порядок страшнее, чем в нормальные свои рабочие часы. Например, этот мужик с язвами на лице, пытавшийся продать початую банку томатного соуса. Шеветта обошла его по самой бровке тротуара. Через пару кварталов пойдут более оживленные улицы - ранние туристы спешат поглядеть на Скайуокер-парк. Больше возможностей спрятаться в толпе - и больше шансов нарваться на полицию. Шеветта попыталась вспомнить, от какой полиции работают скайуокерские рентакопы. Не от этого ли Самого "Интенсекьюра", о котором говорил Райделл?
А еще Фоитейн - сходил он к Скиннеру или нет? Она не доверяла телефонам и сказала сперва просто, что исчезает на некоторое время и не мог бы Фонтейн забежать к Скиннеру, проверить, как он там - он, а может, и японский этот студент-аспирант, который шляется к нему чуть не каждый день. Но Фонтейн сразу усек, что голос у нее встревоженный, и
начал допрашивать, что да как, и ей пришлось сказать, что она беспокоится за Скиннера, что появились какие-то темные личности, которые могут подняться туда и что-нибудь с ним сделать.
- Ну это уж не наши, не мостовые, - уверенно сказал Фонтейн, и она согласилась, что да, что, конечно, не мостовые, но тем и ограничилась, не стала говорить ни про полицию, ни про стрельбу.
Несколько секунд в трубке слышались только треск и далекое, словно с другого конца света, пение - кто-то из Фонтейновых детей тянул заунывную, с какими-то странными горловыми прищелкиваниями (и чем они это только делают, гландами что ли?) африканскую песню.
- О'кей, - сказала Шеветта и торопливо выключила телефон.
Фонтейн оказывал Скиннеру много самых разнообразных услуг. У Шеветты создалось впечатление - ни на чем, собственно, не основанное, - что эти двое знакомы не первый десяток лет и уж во всяком случае - с той легендарной ночи, когда толпы бездомных снесли проволочные заграждения. Старожилов на мосту много, ни один из них не откажется посторожить опору и подъемник от чужаков, тем более если попросит Фонтейн, главный электрик, перед которым все в неоплатном долгу.
Впереди показалась эта хитрая бубличная с такой пристройкой, вроде как клеткой, сваренной изо всякого железного хлама, где мож-
но сидеть за столиками, пить кофе и есть бублики. Шеветта вдохнула запах свежего хлеба и чуть не упала в голодный обморок. Она уже почти решила купить на вынос десятка полтора бубликов и пару баночек плавленого сыра, когда почувствовала на плече руку Райделла.
Она повернула голову и увидела впереди громадный, безупречно белый Ар-Ви [Ар-Ви - RV, аббревиатура от "recreational vehicle", транспортное средство, предназначенное для отдыха.], только что вывернувший на Хайт-стрит из переулка, и словно чудом перенеслась домой, в Орегон, где старые пердуны - богатенъкие старые пердуны - предпочитают этот вид транспорта всем прочим. Целые караваны сухопутных кораблей, на каждой корме непременно висит вельбот - мотоцикл, а то и миниатюрный джип. А еще прицепы с прогулочными катерами и изящными, почти игрушечными лодками. Они ночуют на специальных стоянках, где и колючка вокруг, и собаки, и охранные системы, и таблички "ВХОД ВОСПРЕЩЕН" повешены не так, для балды, а вполне всерьез.
Райделл вроде и не верил своим глазам, и морда у него была совсем ошалелая, а шикарный этот Ар-Ви притормозил рядом, и пожилая такая, очень приличная леди опустила окошко с водительской стороны, высунулась наружу и радостно завопила:
- Молодой человек! Простите мою старушечью назойливость, но мы же с вами уже
встречались - вчера, в самолете рейсом из Бербанка. Меня звать Даника Эллиот.
Даника Эллиот оказалась пенсионеркой из Алтадины, это городок такой в Южной Калифорнии, рядом с Лос-Анджелесом, и она прилетела в Сан-Франциско тем же самолетом, что и Райделл, чтобы переложить своего супруга в другой холодильник - не супруга, конечно же, а только его мозг, вынутый из черепа через несколько минут после смерти и замороженный до какого-то там жуткого градуса.
Шеветта никогда не понимала людей вроде покойного мистера Эллиота, зачем они пишут такие завещания, ну как же это можно издеваться над собственным трупом, и Даника Эллиот их тоже не понимала. А теперь, вздохнула она, опять приходится бросать деньги на ветер. Страшно было и подумать, что мозг Дэвида болтается в этой цистерне вместе с десятками неизвестно каких соседей, вот я и решила переселить его в заведение получше, хотя цены там просто грабительские. Слова сыпались из миссис Эллиот, как горох из рваного мешка; вскоре сидевший за рулем Райделл перестал что бы то ни было воспринимать, а только кивал, когда разговорчивая старушка делала паузу. Шеветта тоже слушала вполуха - она взяла на себя обязанности штурмана, а кроме того, зорко приглядывала, не вывернет ли откуда полицейская машина.
Переложив мужнины мозги в новый холодильник, миссис Эллиот "пришла, как бы это получше выразиться, в сентиментальное настроение, даже плохо спала ночью". Наутро
она "забежала в прокатную контору и взяла у них вот эту чудесную машину, чтобы не связываться с аэропортами и самолетами, я их просто ненавижу, а вернуться домой спокойно, безо всякой спешки, чтобы поездка была приятной". К величайшему своему сожалению, она не знала Сан-Франциско, не сумела выехать с Шестой стрит, где располагалась прокатная контора, на шоссе, а затем и вовсе заблудилась, "и проплутала бы до вечера, если бы не ваша, мистер Райделл, великодушная помощь, избавившая меня ото всех забот и мучений". Хайт-стрит показалась ей "несколько, я бы сказала, опасной, но очень интересная улица, очень".
Проклятый наручник то и дело норовил вывалиться из рукава Скиннеровой кожанки, однако все внимание миссис Эллиот было поглощено ее собственным бесконечным монологом. Райделл вел машину, Шеветта сидела посередине, а миссис Эллиот - справа, у дверцы. Японская (а какая же еще?) машина имела впереди три роскошных глубоких кресла со встроенными динамиками, с регулировкой подголовника, подлокотников и угла наклона - со всеми, в общем, делами.
Там, на Хайт-стрит, миссис Эллиот с ходу сообщила Райделлу, что "совсем заблудилась в этом невозможном городе".
- Не могли бы вы, - с надеждой добавила она, - сесть за руль и отвести машину в какое-нибудь такое место, откуда легко выехать на Прибрежное шоссе? Мне нужно в Лос-Анджелес.
Райделл пялился на нее с добрую минуту, а затем вышел из ступора и сказал, что да, с удовольствием, правда, я тоже не очень здесь ориентируюсь, зато моя знакомая, ее звать Шеветта, знает город как свои пять пальцев, а меня звать Берри Райделл.
- Шеветта, - повторила миссис Эллиот. - Какое прелестное имя!
Райделл сел за руль, справился по компьютерной карте и повел машину на выезд из города. Шеветта сильно подозревала, что он хочет набиться к старушке в компаньоны - не один, конечно же, а вместе с ней, с Шеветтой. Это ж надо такое везение - всего минуту назад они только и мечтали забиться поскорее в любую дыру, лишь бы подальше от людей, каждый из которых мог оказаться шпиком, а теперь сидят себе, как миллионеры какие, в этих роскошных креслах, за непрозрачным снаружи (Райделл сразу же включил фильтры) стеклом и катят себе в Лос-Анджелес, подальше от мужика, который убил Сэмми Сэла, и от этого Уорбэйби, и от русских копов - нет, ну ведь точно, бывает же такая пруха. Вот только бубликов купить не успели. В животе ужас какой-то, кишка кишке кишкой по башке, скоро они с голодухи друг друга жрать начнут. Ладно, потерпим, не в первый раз и не в последний.
За окном промелькнула вывеска бургерной, Шеветта вспомнила, как Франклин, ее орегонский знакомый, взял как-то ночью духовой пистолет и разбил в точно такой же вывеске пару букв. Смешная получилась надпись, не то
чтобы похабная, а... как это называется?.. двусмысленная [Для любопытных на вывеске было написано IN-AND-OUT BURGER Франклин разбил буквы В и второе R, потупилось вроде "импульс сунь-вынь".]. Она поделилась этой историей с Лоуэллом, а тот скривился пренебрежительно и спросил, а в каком месте нужно смеяться? Лоуэлл... Если Лоуэлл узнает, что она понарассказывала про него Райделлу, так ведь зашибет на месте, тем более что Райделл если и не коп, то почти все равно что коп. А сам-то, гад, хорош - крутой, как яйцо, и связи у него везде, и все такое, а вот пришла она к нему, пожаловалась, что влипла по-крупному, что Сэмми Сэла эти уже застрелили, а скоро и до нее доберутся, а они с этим Коудсом сидят себе и переглядываются, видно, что эта история нравится им все меньше и меньше, а потом, когда вломился этот дуболом в дождевике, они прямо обосрались, вот и вся ихняя крутизна.
А и поделом ей, раньше думать было надо. Ведь Лоуэлл - он никому, буквально никому из знакомых не нравится, а Скиннер - так тот прямо возненавидел его с первого же взгляда. Сказал, что у Лоуэлла в голове одно дерьмо и что понятно, почему он сигарету из зубов не выпускает, это чтобы люди не перепутали, где у него рожа, а где - жопа. Да разве ж поверишь всем этим разговорам, если парень у тебя считай что первый в жизни, да и к тому же Лоуэлл - он же не сразу был такой, сперва он был хороший. А как вмажет "плясуна", так такое становится
говно, что и не узнаешь, а может, он и есть в действительности говно, только обычно сдерживается, а под "плясуном" все наружу лезет. И еще сучонок этот, Коудс, он же сразу ее чего-то невзлюбил и всю дорогу подзуживал Лоуэлла, что ну чего ты, спрашивается, связался с этой дурой деревенской. Да ну их всех на хрен.
- Знаете, - не выдержала наконец Шеветта, - я ведь сейчас помру от голода.
Тут миссис Эллиот стала суетиться, сказала, чтобы Райделл поворачивал к ближайшей закусочной и "купил что-нибудь поесть, а то у несчастной девочки совсем измученный вид", и как же это она не спросила сразу, успели они сегодня позавтракать или нет.
- Это все верно, - протянул Райделл, хмуро вглядываясь в боковое зеркальце, нет ли сзади чего подозрительного, - только мне не хотелось бы терять времени, сейчас ведь ленч, движение на улицах слабое, а чуть попозже тут будет не проехать, сплошные пробки.
- Ну, если так... - развела руками миссис Эллиот.
И тут же просияла:
- Шеветта, вы бы сходили назад, порылись в холодильнике. Я уверена, что прокатчики поставили туда корзину с едой, они всегда так делают.
Идея здравая и весьма привлекательная. Шеветта расстегнула страховочные ремни, протиснулась между креслами и открыла невысокую узенькую дверцу; вспыхнувшие лампы осветили неожиданно просторное помещение.
- Так здесь же самый настоящий дом!
- Милости просим, - улыбнулась миссис Эллиот.
Шеветта прикрыла за собой дверь. Она никогда еще не видела такую машину изнутри и была поражена, как же много здесь места - ничуть не меньше, чем в комнате Скиннера, только все в тысячу раз удобнее. Светло-серый ковер, светло-серые стены, мебель обтянута светло-серой - не кожей, наверное, но очень похоже на кожу. Узкий, вроде стойки бара, столик со встроенным холодильником, в холодильнике - корзинка, упакованная в пластик и перевязанная веселой розовой ленточкой. Шеветта развязала ленточку, сняла пластик и торопливо изучила содержимое корзинки. Вино, маленькие брусочки сыра, яблоко, персик, крекеры и несколько шоколадных батончиков. Дверца холодильника забита кока-колой и бутылками артезианской воды. Шеветта отобрала себе бутылку воды, пачку крекеров, один из сырков и шоколадный батончик, изготовленный аж во Франции, перенесла все хозяйство на кровать и включила телевизор (спутниковая антенна, двадцать три канала).
Покончив с едой, она засунула пустую бутылку и прочие отходы в мусорную корзину, выключила телевизор, сняла тяжелые ботинки и растянулась на кровати.
Странное это было ощущение - лежать в самой вроде бы настоящей комнате, которая летит по шоссе, и неизвестно даже, что там сейчас снаружи, что видят сквозь лобовое
стекло Райделл и миссис Эллиот, а еще неизвестно, где эта комната будет завтра.
Засыпая, Шеветта вспомнила, что тот, из телефона вынутый, пакетик "плясуна" так и лежит в кармане джинсов. Выкинуть его надо, вот что, это ж десяток, а то и больше, доз, верный билет за решетку.
И еще она вспомнила, как чувствуешь себя под кайфом, и подумала, что как же все-таки странно, что есть люди, готовые отдать за это ощущение все, до последнего доллара.
Вот Лоуэлл, он ведь тоже такой. А жаль...
Райделл лег на самый край кровати, он двигался тихо, осторожно, но Шеветта все равно проснулась. Темно. Стоим, что ли? Да нет, едем.
- А кто за рулем?
- Миссис Армбрастер, - откликнулся голос Райделла.
- Кто?
- Миссис Эллиот. Миссис Армбрастер - это у нас была такая училка, она точь-в-точь на нее похожа.
- И куда мы едем?
- В Лос-Анджелес. Я обещал сменить ее, как только устанет. Сказал, чтобы не будила нас, когда будем проезжать границу штата. Ну с чего бы, спрашивается, копам шмонать такую культурную старушку? Поверят ей на слово, что в машине нет никаких сельскохозяйственных продуктов, и отпустят.
- А если нет?
Она почувствовала, как Райделл пожал плечами.
- Райделл?
- А?
- Откуда все эти русские копы?
- Это в каком смысле?
- Ну, вот по телевизору, если какой полицейский боевик, там половина главных копов обязательно русские. И эти, которые на мосту. Почему именно русские?
- По телевизору... - Райделл широко, до хруста в челюсти, зевнул. - По телевизору они малость... ну, в общем, преувеличивают. Это все из-за "Треста", зрителям нравится такое видеть, вот им и показывают. А так ты же знаешь, что русские бандиты прибрали к рукам чуть не всю организованную преступность, в такой ситуации без русских копов не обойтись. - Он снова зевнул.
- И они что, все такие, как эти двое?
- Нет, - мотнул головой Райделл. - Продажные копы были и будут, но это никак не зависит...
- А вот приедем мы в Лос-Анджелес, и что же дальше?
Райделл не ответил. Через несколько секунд Шеветта услышала тихое, мирное похрапывание.
Автор: Уильям Гибсон
Опубликовал: Handy
Источник: Библиотека Мошкова
Просмотров: 30025
Поделиться:
Добавить комментарий:
Вам необходимо авторизоваться:
|
