О непорочном познании
Когда вчера взошёл месяц, я думал, что он хочет родить солнце: так широко, как роженица, лежал он на горизонте.
Но он обманул меня своей беременностью; и скорее ещё я поверю, что месяц — мужчина, чем что он — женщина.
Конечно, мало похож на мужчину этот застенчивый полуночник. Поистине, с нечистой совестью бродит он по крышам.
Ибо полон он похоти и ревности, этот монах в месяце, падок он до земли и всех радостей влюблённых.
Нет, я не люблю его, этого кота на крышах! Противны мне все, кто подкрадывается к полузакрытым окнам!
Набожно и молча бродит он по звёздным коврам; но я не люблю мужских ног, ступающих тихо, на которых не звенят даже шпоры.
Праведна поступь любого правдивца; но кошка ходит по земле, крадучись. Взгляни, по-кошачьи восходит луна и нечестно. —
Это сравнение прилагаю я к вам, чувствительные лицемеры, к вам, ищущим "чистого познания"! Вас называю я — сластолюбцами!
Вы также любите землю и земное — я хорошо разгадал нас! — но стыд в вашей любви и нечистая совесть, — вы похожи на луну!
В презрении к земному убеждён ваш дух, но не ваше нутро; а оно сильнейшее в вас!
И теперь стыдится ваш дух, что он угождает вашему нутру, и крадётся путями лжи и обмана, чтобы не встретиться со своим собственным стыдом.
"Для меня было бы высшим счастьем — так говорит себе ваш пролгавшийся дух, — смотреть на жизнь без вожделений, а не как собака, с высунутым языком;
Быть счастливым в созерцании, с умершей волею, без приступов и алчности себялюбия, — холодным и серым всем телом, но с пьяными глазами месяца!
Для меня было бы лучшей долею — так соблазняет самого себя соблазнённый, — любить землю, как любит её месяц, и только одними глазами прикасаться к красоте её.
И я называю непорочным познание всех вещей, когда я ничего не хочу от них, как только лежать перед ними, подобно зеркалу с сотнею глаз". —
О вы, чувствительные лицемеры, вы, сластолюбцы! Вам недостаёт невинности в вожделении; и вот почему клевещете вы на вожделение!
Поистине, не как созидающие, производящие и радующиеся становлению любите вы землю!
Где есть невинность? Там, где есть воля к зачатию. И кто хочет созидать дальше себя, у того для меня самая чистая воля.
Где есть красота? Там, где я должен хотеть всею волею; где хочу я любить и погибнуть, чтобы образ не остался только образом.
Любить и погибнуть — это согласуется от вечности. Хотеть любви — это значит хотеть также смерти. Так говорю я вам, малодушные!
Но вот же хочет ваше скопческое косоглазие называться "созерцанием"! А к чему можно прикоснуться трусливым глазом, должно быть окрещено именем "прекрасного"! О вы, осквернители благородных имён!
Но в том проклятие ваше, вы, незапятнанные, вы, ищущие чистого познания, что никогда не родите вы, хотя бы широко, как роженица, и лежали вы на горизонте!
И поистине, ваши уста полны благородных слов; и мы должны верить, что и сердце ваше переполнено, вы, лжецы?
Но мои слова — слова невзрачные, презрительные и простые; и я люблю подбирать то, что на ваших пиршествах падает под стол.
Всё-таки я могу сказать истину им — лицемерам! Да, мои рыбьи косточки, раковины и колючие листья должны — щекотать носы лицемерам!
Дурной запах всегда вокруг вас и ваших пиршеств: ибо ваши похотливые мысли, ваша ложь и притворство висят в воздухе!
Рискните же сперва поверить самим себе — себе и своему нутру! Кто не верит себе самому, всегда лжёт.
Личиною Бога прикрылись вы перед самими собой, вы, "чистые": в личине Бога укрылся ужасный кольчатый червь ваш.
Поистине, вы обманываете, вы, "созерцающие"! Даже Заратустра был некогда обманут божественной плёнкой вашей; не угадал он, какими змеиными кольцами была набита она.
Душу Бога мечтал я некогда видеть играющей в ваших играх, вы, ищущие чистого познания! О лучшем искусстве не мечтал я никогда, чем ваши искусства!
Нечисть змеиную, и дурной запах скрывала от меня даль, и что хитрость ящерицы похотливо ползала здесь.
Но я подошёл к вам ближе: тогда наступил для меня день — и теперь наступает он для вас, — кончились похождения месяца!
Взгляните на него! Застигнутый, бледный стоит он — пред утренней зарёю!
Ибо оно уже близко, огненное светило, — его любовь приближается к земле! Невинность и жажда творца — вот любовь всякого солнца!
Смотрите же на него, как оно нетерпеливо подымается над морем! Разве вы не чувствуете жадного, горячего дыхания любви его?
Морем хочет упиться оно и впивать глубину его к себе на высоту — и тысячью грудей поднимается к нему страстное море.
Ибо оно хочет, чтобы солнце целовало его и упивалось им; оно хочет стать воздухом, и высотою, и стезёю света, и самим светом!
Поистине, подобно солнцу, люблю я жизнь и все глубокие моря.
И для меня в том познание, чтобы всё глубокое поднялось — на мою высоту! —
Так говорил Заратустра.
Автор: Фридрих Ницше
Опубликовал: Handy
Источник: Всемирная электронная библиотека
Просмотров: 70217
Поделиться:
Добавить комментарий:
Вам необходимо авторизоваться:
| 
