Re@Ligion – ассоциация торговцев словом божьим

библиотека »

 

RSS избранное | RSS полный

 

Новые →

Сюжеты ↓

ВЕТХИЙ ЗАВЕТ

НОВЫЙ ЗАВЕТ

АПОКРИФЫ

ОККУЛЬТИЗМ: практические рекомендации

ТЕОЛОГИ

ФИЛОСОФЫ

ДОКУМЕНТЫ и ИССЛЕДОВАНИЯ

АТЕИСТИЧЕСКАЯ литература

ФАНТАСТИКА и КИБЕРПАНК

← Православная церковь — враг просвещения

АТЕИСТИЧЕСКАЯ литература

Е. Ф. Грекулов

[текст целиком01 | 02 | 03 | 04 | 05 | 06 | 07 | 08

Глава VI. Духовная цензура и ее борьба против науки

Представители современной православной церкви пытаются скрыть реакционную деятельность православия и его борьбу против просвещения и науки. Защитники православия утверждают, что гонения против науки, если они и были, то носили случайный характер и что православная церковь никогда не отрицала необходимость и пользу науки1.

В действительности же, православная церковь неизменно враждебно относилась к науке, была инициатором травли наиболее талантливых ее представителей.

Церковники долгое время проповедовали, что достаточно одной библии, чтобы знать, как произошла вселенная, и что научные теории это — "космогонические бредни новейшего издания". "Бог сотворил мир и человека — вот что нужно знать прежде всего", — говорили церковники. Кроме того, каждый обязан повиноваться властям и "быть готовым запечатлеть смертью верность и преданность своему государю"2.

Одним из самых воинствующих органов духовного ведомства, призванных вести борьбу против науки, была духовная цензура. Даже некоторые церковники признавали, что духовная цензура являлась вопиющим злом, что она ставила своей задачей "поработить человеческий дух"3.

Духовная цензура накладывала свою руку на все, что хотя бы отдаленно имело отношение к религии, — на область точных наук, естествознание, на исторические пауки, философию, литературу.

Правительство, поддерживая православную церковь, не только не противодействовало стремлениям духовного ведомства взять под свой контроль всю область "человеческого разумения", а, наоборот, помогало церкви проводить реакционную политику, оказывая ей поддержку всем своим аппаратом.

Уже в начале XVIII в. авторов и распространителей сочинений, "противных церкви", предлагалось "допросить с очисткой и прислать в синод с расспросными речьми" (указ от 20 марта 1721 г.)4.

Екатерина II в начале своего царствования пыталась ограничить ввоз книг из-за границы, направленных "против религии, нравственности, государства". По ее предложению в Академии наук был разработан проект о прекращении доступа в Россию и продажи книг "соблазнительного содержания". В этом проекте прежде всего отмечались книги, которые "явно опровергают основания христианской воры и гражданского общества", "соблазнительные и чистьте нравы повреждающие".

Вместе с тем Академия наук выступила в защиту просвещения и свободы научного исследования. "Не следует запрещать книг, — отмечалось в отзыве Академии наук, — которые в основном своем хотя и не сходствуют с нашей фермой правления или с мнениями восточной церкви, однако дозволены во всех европейских и христианских землях". В обращении Академии в "разумным читателям" говорилось далее, что "отнятие свободности в читании всяких книг" отрицательно скажется на развитии просвещения и науки5. Эти прогрессивные взгляды не нашли, однако, поддержки у Екатерины.

Французская буржуазная революция 1789 года испугала самодержавие и помещиков. Боясь проникновения в Россию революционных идей, самодержавие усилило цензурные репрессии. Запрещались книги, просачивавшиеся из-за границы, преследовались мысли, которые могли способствовать "зловредным умствованиям". В 1796 г. в ряде городов были организованы смешанные цензурные комитеты. Им предоставили полномочия сжигать книги, "кои найдутся противными закону божьему, верховной власти или развращающие нравы". Цензурные комитеты, куда входили по два представителя от светской власти и один от синода, были настоящими инквизиционными трибуналами. Они сжигали опальные книги и преследовали людей, заподозренных в их хранении. Особенно дурную славу оставил рижский цензурный комитет, во главе которого стояли: от духовенства протоиерей Тихомиров, от гражданской власти цензор Туманский и "ученый" цензор Иноходцев.

За короткий срок на рижской границе было задержано свыше 550 книг, в которых, но отзывам цензоров, "хитро критиковалось св. изречение", давалось "дерзкое сравнение человека с богом". По распоряжению Павла I многие из этих книг были сожжены, другие отправлены обратно за границу6.

Для усиления влияния духовного ведомства на просвещение в марте 1797 г. была создана специальная московская духовная цензура, состоявшая исключительно из представителей духовного ведомства и подчиненная непосредственно синоду.

Новый цензурный орган обладал очень широкими полномочиями. Духовная цензура вторгалась во все области общественной и политической жизни и следила за тем, чтобы в печати не было ничего, "противного закону божьему, правилам государства, благонравию и литературе".

Цензоры от духовного ведомства назначались и в первые типографии. В типографии Сухопутного шляхетного корпуса, организованной в 1757 г., цензор иеромонах корпуса просматривал даже такие сочинения, как "Строевой устав пехотного полка", "Берг — привилегии и регламент" (1762 г.)7.

Академия наук с самого начала своей деятельности находилась под бдительным контролем синода. Цензоры, назначенные синодом, проверяли издававшиеся Академией сочинения, выискивая в них места, "сумнительные и противные христианским законам, правительству и добронравию".

В 1735 г. Академия наук приступила к изданию русских летописей — ценнейшего источника для изучения истории России. Синод возражал против предпринятого издания под тем предлогом, что к летописях якобы содержится "много лжи явственные" и что они "не суть весьма нужны". Синод выступил с критикой научной деятельности Академии наук.

В 1743 г. в изданном Академией наук астрономическом календаре синод обнаружил сведения "относительно Луны и прочих планет", которые, по его мнению, были "к соблазну народному склонны". Синод потребовал изъять календарь из продажи и печатать в дальнейшем календари только с его "апробации".

Деятельность великого русского ученого M. В. Ломоносова, горячо отстаивавшего достижения европейской науки и передовые идеи Коперника, вызывала ненависть синода и духовенства. Исследования Ломоносова подрывали самые основы религии.

Мировоззрение Ломоносова развивалось в борьбе против схоластики и идеалистической философии. Признавая существование материального мира независимо от человеческого сознания, Ломоносов отвергал церковное учение о неизменности природы и создании ее богом. "Напрасно думают, — писал Ломоносов, — что все, как видим, сначала творцом создано. Таковые рассуждения весьма вредны приращению наук... легко быть философом, выучив наизусть три слова: бог так сотворил, и сие дая в ответ вместо всех причин"8.

По инициативе Ломоносова Академией паук стал издаваться впервые в России научно-литературный журнал "Ежемесячные сочинения к пользе и увеселению служащие", выходивший с 1755 по 1764 г. Журнал, рассчитанный па широкие круги читателей, распространял научные знания, особенно по естествознанию. "Вся Россия с жадностью и удовольствием читала сей первый русский ежемесячник", — писал современник. В этом журнале, снискавшем любовь читателей, синод нашел ряд статей, "вере святой противных и с честными нравами несогласных", так как в них "утверждались многие миры", т.е. пропагандировались научные взгляды о возникновении вселенной, подрывавшие церковные легенды ("св. писание заблуждением называется"). Синод настаивал на ликвидации журнала под угрозой "жесточайшего за преступления наказания"9.

Донос синода был направлен не только против Академии наук, но и против M. В. Ломоносова лично. Синод знал, что Ломоносов отвергал религиозные взгляды о познании природы, что он был против буквального понимания церковных текстов о мироздании. Ломоносов высмеивал тупость и невежество духовенства, выступавшего против науки. В эпиграмме "К Пахомию" Ломоносов стыдил противников науки:

Ты словом божим незнанье закрываешь...
Ты думаешь, Пахом, что ты уж Златоуст!
Но мы уверены о том, что мозг твой пуст.

Враждебно встретил синод книгу французского академика Фонтенеля "Разговор о множестве миров", изданную в 1740 г. при содействии Ломоносова. В ней талантливый автор в популярной форме излагал научные данные астрономии, противоречащие церковным представлениям. Гнев синода вызвал не только автор, разрушавший основы религиозного мировоззрения, но и талантливый переводчик книги, Антиох Кантемир, ядовитые сатиры которого на "райских врат ключарей святых", на "безмозглых" попов восстановили духовенство против автора. Синод признал книгу Фонтенеля "противной вере и нравственности" и потребовал ее изъятия.

Книга Фонтенеля была очень популярна среди читателей, интересовавшихся вопросами науки. Еще в 20-х годах XIX в. она была широко распространена. Популярность "Разговора о множестве миров" отмечена Пушкиным. Герой романа "Евгений Онегин"

Прочел скептического Беля,
Прочел творенья Фонтенеля,
Прочел из наших кой-кого.....

Раздраженный выступлениями Ломоносова против церкви и изданием при его содействии книги Фонтенеля синод потребовал в 1757 г. от Елизаветы "приостановить" научную деятельность Ломоносова. "Таковые соблазнительные и ругательные пашквили, — говорилось в послании, — истребить и публично сжечь, а впредь дочинить воспретить, а означенного Ломоносова для надлежащего в том увещения и исправления в синод отослать"10.

Ломоносов не испугался гонений со стороны синода и продолжал выступать против церкви. Ломоносов требовал "привилегий" для науки, важнейшей из которых он считал свободу научных взглядов от преследований церкви. "Духовенству к учению, правду физическую для пользы и просвещения показующему, — писал он, — не привязываться, а особливо не ругать наук в проповедях"11.

Ломоносову не удалось получить просимых "привилегий" для Академии паук. Воинствующая деятельность синода не приостановила, однако, его выступлений против реакционного духовенства.

В 1761 г. Ломоносов написал статью в виде письма к графу Шувалову "О размножении и сохранении русского народа". В этой статье Ломоносов говорил о вреде, который наносят народу ранние браки, выступал против монашества, считая, что "монашество есть черным платьем прикрытое блудодеяние", осуждал обычаи крестить детей зимой в холодной воде, что вызывало среди детей большую смертность. "Таких упрямых попов, кои хотят насильно крестить холодной водой, — писал Ломоносов, — почитаю я палачами за тем, что желают после родин и крестин вскоре и похорон для своей корысти". В этой статье Ломоносов выступал также против постов и обжорства, установленных обрядами православной церкви, видя в них настоящее "самоубийство" для народа.

При жизни Ломоносова статья "О размножении и сохранении русского народа" не была опубликована. Впервые, но не полностью, ее напечатали в 1819 г. в журнале "Древняя и новая словесность". Духовное ведомство нашло статью великого ученого оскорбительной для церкви. В ней, по отзыву духовной цензуры, "содержатся выражения и мысли, частью предосудительные учению и обрядам, принятым православной церковью, частью несправедливые и оскорбляющие честь нашего духовенства". Статью Ломоносова признали безбожной и конфисковали, а цензору за ее пропуск объявили выговор. В полном виде статья была напечатана только в 1871 г.12

В 1756 г. Московский университет просил у синода разрешения на издание философской поэмы английского писателя Александра Попа (1688-1744 гг.) "Опыт о человеке", которую перевел на русский язык профессор Поповский, активно участвовавший в борьбе против средневековых ненаучных представлений о строении вселенной. Синод нашел в поэме "зловредные" идеи Коперника, которые "св. писанию противны, с православной христианской верой весьма несходственны и юношеству соблазнительны могут быть". Синод обвинил автора и переводчика в том, что они ничего не заимствовали из писания и распространяли идеи "о множестве миров", "священному писанию совсем не согласные".

Синод не мог запретить издание поэмы, так как за нее вступился всесильный Шувалов. Поэма была передана на "исправление" московскому митрополиту Амвросию... Он изуродовал ее, выбросив места "св. писанию и политическим узаконениям противные", и заменил их своими стихами, так что в переводе "о множестве миров, коперниковой системе и натурализму склонного ничего не осталось". Внесенные митрополитом Амвросием изменения набрали другим шрифтом, и в таком виде поэму напечатали в 1757 г. Современники шутили, что поповские стихи легко можно отличить от поповских. Поэма "Опыт о человеке" пользовалась у читателей большим успехом, до 1812 г. она выдержала 6 изданий.

2

Произведения Вольтера и его идеи были широко распространены в русском обществе XVIII в. не только в столицах, но и в глухой провинции. По словам современников, даже в таких городах, как Пенза, "раздавались насмешки над религией, хулы на бога, эпиграммы на богородицу"13. Произведения Вольтера не только проникали из-за границы, по переводились и печатались в России. Особенно много занимался изданием трудов Вольтера страстный его почитатель И. Г. Рахманинов. Он основал в своем имении в селе Казенках Тамбовской губернии типографию, где в 1791 г. было напечатано второе издание полного собрания сочинений его любимого писателя14.

Екатерина II, еще недавно бывшая горячей поклонницей Вольтера, испугавшись распространения в России идей французской революции, переменила свое отношение к Вольтеру. Особым указом она запретила печатать новое издание сочинений Вольтера "без апробации московского митрополита". Изданные Рахманиновым произведения Вольтера, как "вредные и наполненные развращением". конфисковали, а на его типографию наложили арест. В 1797 т. типография Рахманинова вместе с опечатанными книгами сгорела, а остальные книги, изданные Рахманиновым, были отобраны у частных лиц и сожжены15.

Особенно боялось царское правительство передовых взглядов французских философов-материалистов, которые разоблачали реакционную сущность религии, опровергали ее ложь и нелепости, противоречащие разуму. Их боевые, талантливые книги вошли в сокровищницу мировой культуры. Ленин подчеркивал большую роль французских материалистов XVIII в. в борьбе против религии и идеализма, в развитии науки и атеизма. "В течение всей новейшей истории Европы, — писал Ленин, — и особенно в конце XVIII века, во Франции, где разыгралась решительная битва против всяческого средневекового хлама, против крепостничества в учреждениях и в идеях, материализм оказался единственной последовательной философией, верной всем учениям естественных наук, враждебной суевериям, ханжеству и т. и. Враги демократии старались поэтому всеми силами "опровергнуть", подорвать, оклеветать материализм и защищали разные формы философского идеализма, который всегда сводится, так или иначе, к защите или поддержке религии"16.

Французские материалисты XVIII в., разоблачая религию и церковь, не вскрыли, однако, социальных корней религии, их атеизм носил просветительный характер.

Начиная с 80-х годов XVIII в. духовное ведомство активно боролось с распространением в России идей Вольтера и философов-материалистов. Проповедник Анастасий Братановский перевел с французского книги: "Предохранение от безверия и нечестия" (1794 г.) и "Истинный мессия или доказательство о божественном пришествии в мир Иисуса Христа и его божества" (1794 г.). Появилось большое число обличительных сочинений. В 1787 г. вышли две брошюры, в которых осуждались антирелигиозные взгляды Вольтера: "Обнаженный Вольтер" и "Письмо, содержащее некоторые рассуждения о поэме Вольтера "На разрушение Лиссабона"". В серии брошюр, переведенных с французского, характер критики взглядов Вольтера и философов-материалистов подчеркивался уже в самих их названиях: "Бессмертие души, основательно против безбожников и скептиков доказанное" (1779 г.), "Посрамленный безбожник и натуралист" (1787 г.), "Торжество веры над неверующими и заблуждающимися" (1792 г.), "Изобличенный Вольтер" (1792 г.), "Ах, как вы глупы, господа французы" (1793 г.), "Вольтеровы заблуждения" (1793 г.). Последнюю книгу перевели студенты Воронежской духовной семинарии, она вышла под редакцией митрополита Евгения Болховитинова. В оригинале было предисловие аббата Нонота, где давался перечень религиозных заблуждении Вольтера, которые следовало опровергнуть. Но, боясь действия антирелигиозных и противоцерковных идей Вольтера даже в таком виде, духовная цензура сочла за лучшее изъять этот перечень.

Литература, разоблачающая идеи Вольтера и философов-материалистов XVIII в., издавалась и в начале XIX в. В 1803 г. в Москве вышла книга "Оракул новых философов или кто такой Вольтер". В 1809 г. появилась книга "Основатели новой философии — Вольтер, Даламберт и Дидерот — энциклопедисты без маски"17.

Конфискация и сожжение сочинений Вольтера и французских философов-материалистов не могли приостановить распространение их взглядов. Сочинения Вольтера имели широкое хождение и в рукописных списках. Об этом рассказывает в "предуведомлении" к русскому изданию "Вольтеровых заблуждений" редактор книги митрополит Евгений Болховитинов. "Любезное наше отечество, — писал он, — доныне предохранялось еще от самой вреднейшей части Вольтерова зла, и мы в скромной нашей литературе не видим еще самых возмутительных и нечестивейших книг, но, может быть, от сего предохранены только книжные лавки наши, между тем как сокровенными путями повсюду разливается вся его зараза. Ибо письменный Вольтер становится у нас известен столько же, как и печатный"18.

Екатерина II и духовное ведомство противились и проникновению идей Ж.-Ж. Руссо. Несмотря на это, в 60-70-х годах XVIII в. на русском языке увидели свет "Новая Элоиза", "Рассуждения о начале и основании неравенства между людьми" в переводах Павла Потемкина, "Исповедание" в переводе Д. Болтина и др. Одновременно церковники издавали литературу с критикой взглядов Руссо.

Боясь распространения "революционной заразы", правительство и духовенство стали запрещать произведения Руссо наравне с произведениями Вольтера и французских философов-материалистов. Екатерина II с возмущением писала в 1791 г., что "продают такие книги, которые против закона писаны, например "Эмилия" Руссова и много других подобных", и требовала их запрещения.

Русский перевод "Размышления о величии божьем, его промысле и человеке" был найден духовной цензурой "явно противным духу христианства и разрушающим начала христианского учения" и запрещен. "Исповедь" Руссо также была запрещена за "безнравственное определение и неудовлетворительные религиозные понятия"19.

Московский митрополит Филарет, поблагодарив бога, охраняющего Россию "от западной холеры", писал о тех, кто пропагандировал идеи французских материалистов: "Ох, эти универсальные люди! Взял бы метлу да и вымел их из св. Руси, которая так тесна и дурна для них"20.

В 1868 г. цензор архимандрит Фотий подверг критике труд Вольтера "Философия истории", вышедший в том же году под редакцией В. Зайцева. Духовный цензор нашел, что книга "содержит много противного св. писанию и вере христианской". "Автор, — писал он, — не только наводит тень сомнения на многие истины веры, но и подкапывается под самые основания их и даже дерзко глумится над ними". "За глумление над признаваемыми истинами и опровержение св. писания" издание было уничтожено21.

Цензор архимандрит Геласий дал крайне отрицательный отзыв о книге Д. Штрауса "Вольтер, его жизнь и сочинения", изданной на русском языке в 1871 г., особенно о ее 10-й главе, в которой, по его словам, "с богохульным цинизмом осмеивались главнейшие вероучения христианской церкви". В декабре 1872 г. весь тираж — 1345 экземпляров — уничтожили, а издателя привлекли к судебной ответственности22.

В 1890 г. были запрещены "Сатирические и философские диалоги" Вольтера за "явное отрицание христианских догматов", а в 1893 г. так же сурово разделались защитники православной церкви со сборником поэтических произведений Вольтера за его "противомонархические и антирелигиозные тенденции"23.

Цензурным запретам подвергались также произведения "корифея безбожия" Дени Дидро, одного из наиболее ярких представителей домарксова материализма и атеизма. В 1829 г. была запрещена "Неизданная переписка Гримма и Дидро и собрание писем, стихотворений и отрывков" за "неуважение к вере христианской", "ужасное безбожие", за "гнусное кощунство на счет веры христианской и книг ветхого и нового завета".

Такая же участь постигла и "Философские беседы" Дидро и другие произведения, включенные в собрание неизданных произведений, за "изложение опасной теории материализма"24.

Духовное ведомство осудило и художественные произведения Дидро, в которых он разоблачал моральное разложение католического духовенства.

В 1872 г. издатель H. II. Поляковский издал двухтомное собрание романов и повестей Дидро, куда вошли его наиболее известные произведения. Это собрание сочинений было полностью уничтожено. Нападкам духовной цензуры особенно подверглись романы "Жан-фаталист и его барин" и "Белая птица". В первом романе, писал цензор, "ко всему, что касается религии, автор относится со злой иронией... Во всех местах, где только упоминается о священниках и монахах, они являются действующими лицами в отвратительно цинических сценах".

В романе "Белая птица" протест духовной цензуры вызвал рассказ о принце, который под видом голубя явился в женский монастырь. Монахини народили от него много маленьких духов, сохранив девственность. "Вся книга, — писал цензор, — по своему антирелигиозному характеру в высшей степени безнравственная и безбожная"25.

Атеистические трактаты Гольбаха (1723-1789 гг.) сыграли огромную роль в борьбе против религиозного мракобесия. Гольбах критиковал религиозный взгляд на человека, как на подобие бога, выступал против идеализма, против бесчисленных зол, причиняемых земле "духовным и гражданским самовластием". Он писал, что от заблуждений, освященных верой, происходят "невежества тягостные оковы". Гольбах, однако, не раскрыл социальные корни религии. Он, как и другие философы-материалисты XVIII в., рассматривал религию, как результат невежества. "Система природы" — эта "библия материализма XVIII века" считалась одной из самых страшных книг. В 1820 г. "адскую книгу", в которой автор восставал против духовного и гражданского самовластия, запретили. Сообщая, что эта книга была осуждена парижским парламентом в 1770 г. и предана огню, цензор привел ряд "ложных и гнусных положений", которые, но его словам, высказаны в этом "ужасном" сочинении. В 1841 г. "Система природы" была опять запрещена, но это не могло помешать ее распространению среди русского общества в рукописных списках. В 1898 г. цензура все еще опасалась "адского" действия книги. "Резкий материализм, знаменующий эту философию, отрицающий решительно существование божие и разрушающий основные начала веры, политики и нравственности", такими словами характеризовала цензура "Систему природы", требуя ее уничтожения.

Резкую оценку получили и "Обеденные беседы" Гольбаха. Запретив эту книгу в 1830 г., духовная цензура отметила ее "богохульство", "нечестие", наличие мест, "противных христианской нравственности, правительству и религии"26.

Самодержавие и духовное ведомство враждебно относились также к идеям выдающегося философа - материалиста XVIII в. Гельвеция. Уже первые переводы на русский язык его книги "О человеке, его духовных силах и воспитания", в которой автор выступал против основ феодального порядка и феодально-религиозной идеологии, подверглись нападкам. Негодование представителей духовенства вызывал ярко выраженный в этом произведении атеизм Гельвеция. Запрещая эту книгу в 1871 г., защитники православной церкви писали: "Презрение и отвержение, с которым автор отзывается о религии и ее служителях и совершенно материалистический взгляд его на воспитание... противны уставу о цензуре"27.

Духовная цензура "растерзала" произведение знаменитого английского философа-материалиста Томаса Гоббса (1588-1679 гг.) "Левиафан, или о сущности, форме и власти государства". Произведение Гоббса впервые было издано в Англии. В третьей части книги, говоря об отношениях между церковью и государством, Гоббс доказывал необоснованность претензий церкви на власть, а в четвертой части он критиковал церковь, видя в ней причину всех зол и несчастий. В 1682 г. Оксфордский университет издал декрет против вредных книг, действовавших, как было сказано в декрете, разрушительно на человеческое общество. На основании этого декрета книгу Гоббса публично сожгли.

Через 200 лет это произведение вновь было осуждено, па этот раз православной инквизицией. В 1868 г. книгу издали небольшим тиражом (600 экземпляров), но ни малый тираж, ни высокая цена (5 руб.) не спасли произведение Гоббса от расправы, учиненной синодом. "В книге, — говорилось в отзыве, — встречаются мысли и выражения, явно противные св. писанию и учению православной церкви, простирающиеся до дерзкого кощунства". По требованию синода это издание сочинения Гоббса в 1874 г. было полностью уничтожено28.

3

Укрепляя власть помещиков-крепостников, Екатерина II прикрывалась модным в XVIII в. лозунгом "просвещения". По поводу этого лозунга Энгельс писал: ""Просвещение" — это был в восемнадцатом веке лозунг царизма в Европе, так же, как в девятнадцатом веке — "освобождение народов". Всякий территориальный грабеж, всякое насилие, всякое угнетение царизм производил не иначе, как под предлогом "просвещения", "либерализма", "освобождения народов""29.

Эта поборница "просвещения" вместе с духовным ведомством крайне враждебно относилась к просветительской деятельности прогрессивных мыслителей своей эпохи. Екатерина II и духовное ведомство ополчились против замечательного русского просветителя H. И. Новикова, который, по словам В. Ключевского, "создал у нас любовь к наукам и охоту к чтению".

Объединив вокруг своей типографии ученых, литераторов, студентов, переводчиков, Новиков за короткий период издал большею число книг по всем отраслям знания. Среди лих были произведения Вольтера, Даламбера, Руссо. Из отечественной литературы им издан Херасков, Сумароков, Кантемир, по русской истории — 20 томов "Древней русской вифлиофики", "Деяния Петра Великого" в 12 томах И. И. Голикова; по истории литературы — "Новое и полное издание русских песен", собранное Чулковым и Поповым. Особое значение Новиков придавал изданию литературы для народа, учебных пособий, детской литературы. Новиков наладил также сбыт книг. Его книги (за 1779-1792 гг. было издано 893 названия) проникали в самые глухие места России.

Книгоиздательская и просветительская деятельность Новикова вызвала подозрение и недовольство духовенства, тем более, что в некоторых книгах, изданных Новиковым, содержалась критика религиозного фанатизма и суеверий, встречались выпады против клерикализма, пропагандировались достижения передовой науки. Новиков способствовал просвещению народа, что было ненавистно духовенству.

Протоиерей московского Архангельского собора Петр Алексеев, известный мракобес, исповедник Пугачева и его сподвижников перед казнью, первый донес на Новикова в 1785 г. духовнику Екатерины II Панфилову.

Когда был получен указ о проверке книг в типографии Новикова с целью выявить, "не скрывается ли в них умствований, не сходных с простыми и чистыми правилами веры православной", то цензорами и следователями назначили архимандрита московского Богоявленского монастыря Серапиона и игумена Моисея, а от гражданских властей — московского полицеймейстера Годеина.

При обыске у Новикова, несмотря на придирчивость следователей, нашли только 6 книг, подпавших под запрет, что вынужден был признать стоявший во главе следствия московский митрополит Платон Левшин. Но Алексеев не успокоился, он вторично донес на Новикова, на этот раз прокурору Колычеву. Екатерина видела в Новикове человека враждебного ей лагеря. Она знала о его оппозиционном настроении по отношению к самодержавию.

В 1787 г. вышел указ, запрещавший светским типографиям издавать церковные книги или книги "к св. писанию, к вере, либо к толкованию закона и святости относящиеся". Из книжных лавок и типографий Новикова были изъяты десятки тысяч изданных им книг не только духовного, но и светского содержания. Но указ об аресте Новикова последовал только в 1792 г., под влиянием страха перед "французской заразой", когда разгрому подверглись все культурные начинания того времени. Формальным поводом для ареста послужило издание Новиковым книги "История об отцах и страдальцах соловецких", напечатанной церковнославянским шрифтом.

За свою антикрепостническую деятельность, за оппозиционное отношение к самодержавию, за активную просветительную деятельность Новиков был жестоко наказан. После длительного следствия его, как государственного преступника, заключили в Шлиссельбургскую крепость на 15 лет, откуда он вышел только после смерти Екатерины.

Новиков, по словам академика Витберга, "положил начало новой эре цивилизации России"30.

4

Французская буржуазная революция 1789 года вызвала у помещичье — дворянской верхушки панический страх. Помещики, не забывшие еще грозных дней восстания Пугачева, боялись, что вслед за революцией во Франции начнется новое восстание против самодержавия и помещичьего гнета в России.

В вышедшей в это время книге A. H. Радищева "Путешествие из Санкт-Петербурга в Москву" Екатерина усмотрела "рассевание заразы французской". Она обвинила автора в том, что он "целит на французский нынешний пример развратный".

Последователь материалистических идей великого русского ученого M. В. Ломоносова Радищев защищал материалистическое мировоззрение, считая, что материя и природа существуют вечно, что их нельзя ни уничтожить, ни создать. Радищев разоблачал православную церковь, видя в ней союзницу самодержавия в угнетении народа.

Реакционную роль православной церкви Радищев заклеймил в своей оде "Вольность";

Власть царска веру охраняет,
Власть царску вера утверждает,
Союзно общество гнетут.
Одно сковать рассудок тщится,
Другое волю стереть стремится
"На пользу общую", — рекут31.

Радищев отстаивал единство души и тела и, критикуя религиозное представление о бессмертии души, подрывал основу церковной идеологии. Книга Радищева "Путешествие из Санкт-Петербурга в Москву" была направлена против царского деспотизма и церкви, против религиозных суеверий. Екатерина осудила идеи Радищева как "противные закону божьему, десяти заповедям, св. писанию, православию и гражданскому закону".

Видя в Радищеве "бунтовщика хуже Пугачева", Екатерина приговорила его к смертной казни, которую заменили "десятилетним безысходным пребыванием" в Сибири. Из ссылки Радищев вернулся в 1797 г., после смерти Екатерины. Книга Радищева долгие годы находилась под запретом. Еще в 1836 г. А. С. Пушкин подготовил статью о Радищеве для журнала "Современник", но эту статью не пропустили. "Нахожу неудобным и совершенно излишним, — писал министр просвещения Уваров, — возобновлять память о писателе и о книге, совершенно забытых и достойных забвения"32.

В 1872 г. бессмертное произведение Радищева было включено в двухтомное собрание его сочинении, подготовленное П. А. Ефремовым, но оно было сожжено. В 1903 г. "Путешествие" издали отдельной книгой, но и на этот раз оно было задержано цензурой. По отзыву защитников православия, "Путешествие" "подрывало авторитет и право власти светской и духовной и даже осуждало деятельность вселенских соборов"33.

5

В 1788 г. внимание духовного ведомства привлекла книга Ф. В. Кречетова "О всех и за вся". Петербургский митрополит Гавриил, ознакомившись с этой книгой, написал на автора донос за то, что он "кощунственно" привел в названии книги слова, употребляемые церковью во время совершения богослужения.

Просветитель-вольнодумец Ф. В. Кречетов по своим взглядам был близок к Радищеву. В основанном им просветительном обществе Кречетов высказывался за отмену крепостного права и привилегий дворянства, об ограничении самодержавия. Наряду с этим он говорил о необходимости отмены привилегий высшего русского духовенства. По доносу митрополита Гавриила против Кречетова возбудили судебное следствие — его обвинили в "богохульном" толковании евангелия. Книгу Кречетова уничтожили, а автору запретили заниматься литературной деятельностью.

В апреле 1798 г. но доносу одного из членов основанного Кречетовым просветительного общества против него было возбуждено новое следственное дело. Кречетова обвинили в том, что он "чинил великую противность к святым церквям, яко идолослужение производящее", всех православных называл "идолопоклонниками", а митрополита Гавриила — "великим президентом и плутом" и угрожал, что народ расправится с ним так, как он расправился в 1771 г. с московским митрополитом Амвросием Каменским, т.е. убьет его. В обвинении говорилось, что Кречетов неуважительно отзывался о православной церкви. "Я в церковь не хожу, — говорил он, — для того, что поминают в оной синод, да шелудяка-архиереишку, да в церкви-то болтает попишка и сам не знает что". Кречетов крайне резко отзывался о православном духовенстве: "Мерзкое духовенство в храмах лицемерит и льстит, из пышных слов составляя поучения, а потом, гладя усы и брови, отходит в свои кельи и там упивается в роскоши и изобилии своего богатства, взятого от пота и крови ближнего".

Кречетов считал необходимым условием для развития просвещения народа освобождение его от влияния церкви. "В скором бы времени, — писал он, — все пустосвяты оставили бы в церквах все пустобаранное проповедание..., тогда бы все архиереи, воры и лицемеры, все духовные святоши и государственные тунеядцы исчезли бы".

За критику самодержавия и "непристойное отношение к православной церкви" Кречетов был заключен в 1793 г. в Петропавловскую крепость. В следующем году его перевели для "наикрепчайшего содержания" в Шлиссельбургскую крепость, где он находился до 1801 г.34

6

Цензурный устав 1826 года, изданный в период жесточайшей реакции, наступившей после подавления восстания декабристов, за свою суровость был прозван "чугунным". Цензуре ставилась задача: "ограждение святыни, престола, поставленных от него властей". Запрещались сочинения, в которых "отвергалась или ослаблялась непреложная достоверность православия или нарушалось должное уважение к учению, постановлениям, преданиям и обрядам". Категорически запрещались книги, в которых не было "надлежащего уважения к иерархии церковной, к местам и лицам, ее составляющим". Цензурный устав требовал, чтобы в литературных произведениях не пропускалось ничего, "стремящегося поколебать правила христианской нравственности или умалить должное к христианским добродетелям благоволение", что "порицало или опровергало правила христианского воспитания и образования". Научные исследования во всех областях знания считались "бесплодными и пагубными умствованиями новейшего времени". Книги по естествознанию и медицине, как "произвольные и бесполезные отступления", объявили вне закона.

Хотя в 1828 г. цензурный устав был несколько изменен, но общий дух его, враждебный просвещению и науке, сохранился. Теми же реакционными идеями был пронизан устав духовной цензуры, утвержденный в 1828 г. и действовавший без изменений вплоть до 1917 г. В сочинениях прежде всего искали "богохульные и дерзкие извращения вольнодумцев", мысли, "пахнувшие вольностью и неуважением к власти, от бога установленной". Духовная цензуpa подходила к сочинениям не только с чисто церковных позиций, но и с точки зрения "государственных правил" — выискивала в них места, "неблагоприятные гражданскому правительству". Защищая православие, духовное ведомство неразрывно связывало его с самодержавием, т.е. поступало так же, как и светская цензура при просмотре представленных ей сочинений.

Новый устав был признан "для сочинителей и переводчиков очень тесным". Известный литератор и критик А. В. Никитенко, оценивая устав и цензурную практику, писал в 1830 г.: "Над нами тяготеет унылый дух притеснения..."35.

Слежкой за авторами и поисками в произведениях выражений, направленных против бога и церкви, занимались не только светские и духовные инквизиторы, но также сыщики III отделения и продажные журналисты. Об одном таком сыщике, "старинном литераторе", "преданном церкви и престолу", "Борьке Федорове", у которого было 7 корзин с выписками из журнала "Отечественные записки" "противу бога, противу христианства, противу нравственности", с похвалой сообщили шефу жандармов.

Тип цензора-инквизитора, боровшегося против народного просвещения и науки, увековечен Пушкиным:

... Глупец и трус, что делаешь ты с нами?
Где должно б умствовать, ты хлопаешь глазами;
Не понимая нас, мараешь и дерешь;
Ты черным белое по прихоти зовешь,
Сатиру — пасквилем, поэзию — развратом,
Глас правды мятежом, Куницына Маратом.
Решил, а там поди, хоть на тебя проси.
Скажи: не стыдно ли, что на святой Руси,
Благодаря тебя, не видим книг доселе?

В период жесточайшей правительственной реакции 1848-1855 гг., названных "страшным семилетием", цензурный террор достиг невероятных размеров. По словам А. В. Никитенко, цензура "приняла характер столь одиозный, столь исключительно запретительный, что всякое благонамеренное движение в науке, в литературе, в обществе стало не только затруднительным, но почти невозможным". Помимо цензурных органов, было организовано еще "око царево", секретный цензурный комитет, во главе которого Поставили "палача науки", "фанатика ярого" Бутурлина,

который, не жалея груди,
беснуясь, повторял одно:
"Закройте университеты,
И будет зло пресечено".
(Некрасов)

Д. Бутурлин, осуществляя политику самодержавия, по словам литературного критика П. В. Анненкова, "с ненавистью относился к слову, мысли о свободе, проповедовал безграничное послушание, молчание, дисциплину". Этот мракобес даже в евангелии искал революционный дух. "Не будь евангелие так распространено, — говорил он, — то его бы следовало запретить за демократический дух, им распространяемый"36. Руководимый Бутурлиным секретный цензурный комитет осуществлял "высший в нравственном и политическом отношении надзор за духом и направлением книгопечатания". В книгах выискивалось прежде всего то, что, по мнению защитников православия, подрывало авторитет церкви. Например, в учебнике истории Смарагдова исключили места о Магомете и основанной им религии, так как, по словам цензора, Магомет был "негодяй и основатель ложной религии".

Для усиления инквизиторской деятельности в цензурные комитеты назначали опытных душителей мысли, профессоров духовных академий. Так, профессора Московской духовной академии H. П. Гилярова-Платонова, занимавшего в академии кафедру по изучению ересей и раскола, перевели в московский цензурный комитет. Его деятельность в цензурном комитете была настолько реакционна, что современники обвиняли его в религиозном фанатизме и называли инквизитором37.

В качестве постоянного представителя в главное управление по делам печати входил обер-прокурор синода. По настоянию синода был организован еще особый секретный комитет духовной цензуры, которому для расправы с просвещением были предоставлены такие же широкие полномочия, как и бутурлинскому застенку.

Влияние духовной цензуры распространялось на все стороны политической и культурной жизни. Зная придирчивость духовной цензуры, светские цензоры старались согласовать с ней свои отзывы во избежание обвинений в "нецерковности". Через духовную цензуру проходили такие, например, книги, как "Обстоятельные замечания об узнавании по барометру качества и перемен воздуха", "Руководство к сельскому хозяйству", "Опыт исследований душевных болезней" и т. п.

Светские цензоры нередко сами страдали от обвинений духовных инквизиторов. Зная, что духовное ведомство враждебно настроено к науке и просвещению и что ему легко обвинить автора любой книги в материализме и ниспровержении религии, цензор Волков в своем отзыве о необходимости изменения цензурного устава писал: "Материализм основывается в своих выводах на науке, религия исключительно на вере. Спрашивается, можно ли допускать к печати трактаты о материализме? Придерживаясь буквы закона — нельзя, потому что может поколебать веру. Следовательно, все трактаты, основанные на опыте и наблюдении, должны быть запрещены. Если же пропустить, то духовное лицо может возбудить бурю, доказывая, что эта статья атеистическая, подрывающая авторитет православной церкви"38.

Автор: Е. Ф. Грекулов
Опубликовал: Handy
Источник: Издательство АН СССР. М.: 1962 г.
Просмотров: 7158

Поделиться:

Добавить комментарий:

Вам необходимо авторизоваться:

E-mail:

Пароль:

Авторизация через: Facebook | ВКонтакте | Yandex

[текст целиком01 | 02 | 03 | 04 | 05 | 06 | 07 | 08

Рейтинг@Mail.ru

Copyright © 2003 Handy, Digger (Digital Pakost Ltd).
Дизайн и графика © 2003 Handy, Линкси. Интерфейс © 2003 Handy.
E-mail для посылки произведений: upload@realigion.ru.