Re@Ligion – ассоциация торговцев словом божьим

библиотека »

 

RSS избранное | RSS полный

 

Новые →

Сюжеты ↓

ВЕТХИЙ ЗАВЕТ

НОВЫЙ ЗАВЕТ

АПОКРИФЫ

ОККУЛЬТИЗМ: практические рекомендации

ТЕОЛОГИ

ФИЛОСОФЫ

ДОКУМЕНТЫ и ИССЛЕДОВАНИЯ

АТЕИСТИЧЕСКАЯ литература

ФАНТАСТИКА и КИБЕРПАНК

← Евангелие от Афрания

АТЕИСТИЧЕСКАЯ литература

Кирилл Еськов

[текст целиком01 | 02 | 03 | 04 | 05 | 06 | 07 | 08 | 09 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18 | 19

Впоследствии, когда мы сумели восстановить события с достаточной полнотой, Фабриций признался, что именно этот эпизод представляется ему самым загадочным во всей нашей истории.

– Ничего не понимаю, экселенц. Мы ведь, как теперь точно выяснилось, ошибались буквально во всем. Предупреждение Иешуа послали в тот день потому лишь, что решили будто Каиафа через него добирается до Никодима, а этого в действительности и в помине не было. Предателем считали Иоанна – а он был чист аки ангел. К тому же и текст сообщения, по соображениям конспирации, пришлось сделать неопределенным – никаких имен, только факт предательства одного из учеников. Одним словом, экселенц, "предупреждение" наше оказалось фактической дезинформацией, и ничем Иешуа не помогло, да и не могло помочь.

– Ничего себе дезинформация! Все посылки наши действительно были ошибочны, но результат-то получился верным – минус на минус дал плюс. Итоговое сообщение парадоксальным образом содержало "чистую правду и ничего, кроме правды" – в общине есть предатель, и точка. И передано оно оказалось вовремя – в тот последний отрезок времени, когда что-то еще можно было изменить. Другое дело, что Иешуа не пожелал им воспользоваться, но уж это-то точно не от нас зависело.

– Не знаю... Я все равно не вижу, чтобы эта информация могла хоть чем-то помочь Иешуа вычислить Иуду. Я скорее готов допустить, что тут имело место какое-то наитие, фантастическое по силе и определенности...

– Ну-ну, Фабриций! В нашей с тобой профессии равно опасно и недооценивать интуицию со всякого рода наитиями, и придавать им чрезмерное значение. Ты, между прочим, почему-то игнорируешь элементарную наблюдательность Иешуа, а ведь она, насколько я могу судить, ничуть не уступала твоей; надо думать, материала для умозаключений у него за эти годы накопилось сколько угодно. Это ученики на следующий же день выбросили из головы историю с ящиком серебра, а он – наверняка нет; были, несомненно, и еще какие-то штрихи, которые потихонечку лепились в общую картину. В общем, в последнее время Учитель наверняка начал подозревать Иуду в какой-то нечистой игре. И, получив из заслуживающего доверия источника сообщение: "В общине есть предатель", он просто сложил два с двумя – и обнародовал результат.

– А у Иуды сдали нервы, и он ударился в бега – решил, наверное, что в сообщении есть его имя...

– Не совсем так. Я полагаю, что он загодя выбрал этот день для завершения своей комбинации. То есть, конечно, не конкретный "четверг 13-го нисана", а ближайший день, когда ученики с Учителем окажутся в городе, и можно будет оторваться от них, не вызывая лишних вопросов. Уходить ночью из Гефсимании было бы куда подозрительнее; с другой стороны, нельзя было и выжидать до бесконечности – опасность того, что мы раскроем его трюк с Иоанном, росла с каждым днем. В тот вечер Иуда, наверное, только о том и думал – как бы ему выбраться из дома; так что Иешуа сделал ему неоценимый подарок.

– Ну ладно, убедили. А вот почему Иешуа не только не попытался остановить предателя, но и не назвал во всеуслышанье его имени?

– А ты представь себе на минутку, каков был бы реальный результат такого заявления. Ученики – ну чисто дети! – постоянно таскали с собой два меча (как будто это могло бы им хоть чем-то помочь). Только был там еще и третий меч, стоивший не только этой пары, но и многих других – под хитоном у Иуды. Ткни Учитель в него пальцем – и тот же Петр наверняка полез бы разбираться, и это наверняка стало бы последней разборкой в его жизни. Так что если Иешуа действительно дорожил жизнью своих учеников, то он поступил единственно возможным образом: не стал загонять крысу в угол, а дал ей спокойно ускользнуть. Иуда так и так ушел бы, только еще оставив за спиной несколько трупов. Ну а уж из каких соображений Иешуа решил позволить себя убить – это, знаешь ли, вопрос не к сыщикам, а к философам.

– М-да... Интересная картина получается, экселенц. Выходит, что в тот день конечный результат был _п_о_л_н_о_с_т_ь_ю_ _п_р_е_д_о_п_р_е_д_е_л_е_н_, и никакие наши телодвижения – ни озарения, ни цепь грубейших ошибок – изменить ничего уже не могли. Как будто тут вступили в действие какие-то другие силы, иного порядка... Кстати, экселенц, а у вас не возникает ощущения, что это _н_а_с_ с _в_а_м_и_ кто-то "разыгрывает втемную"?

– Да как тебе сказать, центурион...

Впрочем, в ночь с 13-го на 14-ое нисана, на которой временно прервалось наше повествование, эти обстоятельства оставались еще нам неведомы; тут Вы, проконсул, имеете перед нами фору. Знай все это – мы бы, конечно, действовали несколько иначе. Впрочем, теперь я уверен, что это ровным счетом ничего бы не изменило.

...Мы перехватили их на самых подступах к Гефсимании, там, где Иерихонская дорога, делая небольшую петлю, пересекает ручей Кедрон. Колонна смешалась, где-то в хвосте послышался панический вопль:

– Зелоты! – и несколько первосвященнических рабов брызнули наутек по залитому луной склону. Храмовая стража, однако, на удивление быстро перестроилась в чуть рыхловатое каре, и края этой грозовой тучки тут же подернулись голубоватыми искрами клинков.

Точно выдержав паузу, я приказал:

– Зажигай! – и свет нескольких факелов пустился в пляс по нашим шлемам и панцирям. И лишь после этого я вышел к ощетинившемуся мечами строю иудеян, присмотрелся и с изумлением провозгласил: – Батюшки-светы! Да это, никак, вовсе даже не разбойники, а храмовая стража Его Святейшества... Отбой, ребята, мечи в ножны! – и – уже по-арамейски: – Командира отряда ко мне!

По рядам иудеян прошла рябь, и ко мне протолкался высокий человек, почему-то в гражданском – в синем хитоне и коричневой головной повязке; разглядев его, я окоченел.

То, что Иуда командует отрядом, могло означать только одно. Передо мною не жалкий перебежчик, а успешно выполнивший задание и возвратившийся к своим кадровый сотрудник одной из иудейских спецслужб – то ли тайной полиции, то ли разведотдела Корпуса храмовой стражи. Дело отчетливо запахло для меня уже не отставкой без мундира, а гарантированным летальным исходом.

Иуда, впрочем, обрадовался встрече не более моего; оно и понятно – его план тоже пошел несколько наперекосяк. Встреча с римским спецназом в двух шагах от вожделенной цели в планы этих ребят никак не входила, и шестеренки в голове командующего операцией должны были сейчас крутиться с умопомрачительной быстротой – что сей сон значит? случайность или _у_т_е_ч_к_а_? Это уже само по себе оставляло мне свободный пятачок – если не для осмысленного маневра, так хотя бы для блефа. И тут я услыхал откуда-то сбоку знакомый голос, произнесший по-гречески:

– Бог мой, да это, никак, достопочтенный Афраний! Что вы здесь делаете в столь странный час, дражайший коллега?

Я обернулся. Так и есть – передо мною стоял, слегка подбоченясь, чернобородый красавец в плаще, накинутом поверх легкой парфянской кольчуги. Нафанаил бен-Ханаан, в юности – известнейший террорист, а ныне начальник Отдела специальных операций Корпуса храмовой стражи, мой давний знакомец по совместным акциям против галилейских повстанцев. Откуда, однако, он взялся в Иерусалиме – по нашим данным он со своими людьми должен сейчас _р_а_б_о_т_а_т_ь_ где-то за Махероном, в оперативных тылах арабов... Верховный диверсант всея Иудеи, между тем, любезно взяв меня под локоток, двинулся к краю освещенного факелами пространства; при этом он с такой замечательной небрежностью отодвинул Иуду, что я понял: нет, ребята, еще не все потеряно. Итак, командует операцией все же Нафанаил; оно и понятно – в ином качестве работник его ранга вряд ли мог тут оказаться. Значит, Иуда все-таки либо перебежчик, либо, в худшем для меня случае, Нафанаилов конкурент, сотрудник тайной полиции. Ну что же, положение у меня крайне скверное, но не безнадежное – будем драться.

– Ого! с обновкой вас, достопочтенный Нафанаил, – заметил я, с дружеской бесцеремонностью разглядывая свежий шрам на скуле коллеги. – Лучшее украшение для любого мужчины – кроме оперативника... Где это вас угораздило – не под Аль-Джегази? Говорят, будто вы там еле вырвались, оставив в зубах у арабов все перья из хвоста. Бедуины не любят тех, кто отравляет их колодцы, и ведь они в чем-то правы, а?.. И кстати – не могли бы вы мне, чисто по-дружески, поведать: зачем вообще вашему Корпусу понадобилось встревать в эти разборки между Иродом и Аретой?

– Знаете, Афраний, мне иногда сдается, что против врагов Империи работает не больше четверти вашей агентуры, а остальные три – шпионят за союзниками.

– Ну, иного союзника я бы не задумываясь сменял на трех врагов. К вам лично это, понятное дело, не относится...

– Тогда какого дьявола вы тут околачиваетесь? Только не надо вешать мне лапшу на уши насчет "поиска боевиков Элеазара", или еще чего-нибудь в этом роде!

– Вы меня обижаете, достопочтенный Нафанаил; когда это я вам "вешал лапшу на уши"? Кстати, насчет Элеазара – это вы как в воду глядели: вчера появилась чрезвычайно любопытная информация, и мы, как водится, готовы ею поделиться. А здесь я выполняю приказ прокуратора Иудеи о задержании и взятии под стражу некого бродячего проповедника, выступавшего с подрывными призывами.

– Вот как? Уж не Иешуа ли Назареянина?

– Гм... Я поражен вашей осведомленностью, коллега; мои вам комплименты. Похоже, наша внутренняя контрразведка совсем обленилась и перестала ловить мышек...

– Вам угодно валять дурака, Афраний? Ведь вы же наверняка знаете, что приказ об аресте Назареянина уже отдан Синедрионом – мы затем и отправляемся в Гефсиманию. Зачем вы устраиваете этот бег наперегонки – других дел у вас, что ли, нету? Занимались бы, действительно, Элеазаром... В конце концов, это наше внутреннее дело, не политическое, а чисто религиозное, и вас с вашими головорезами оно ни с какого боку не касается. Так что можете доложить прокуратору: все необходимые меры уже приняты храмовой стражей.

– А почему бы не наоборот: вы доложите Синедриону, что Назареянин уже арестован тайной службой прокуратора?

– Да потому, что этот арест действительно произведу я!

– Ну, это легче сказать, чем сделать...

– Уж не собираетесь ли вы воспрепятствовать мне – законному представителю иудейской власти – в отправлении моих служебных обязанностей?

– Именно так. И если понадобится – силой оружия.

– Да вы просто спятили! Что все это значит, трибун?

– Ну ладно, хорош! Драматический актер из вас, любезный, как из задницы соловей. Так вот объясняю – с всей возможной доходчивостью. Если бы некий популярный в широких массах проповедник был убит сегодня ночью со своими присными, а на месте убийства обнаружились бы улики, позволяющие приписать сие чудовищное злодеяние Риму, это было бы совершенно ни к чему. И для нас, и, между прочим, для вас – если бы только у вас хватало мозгов просчитать комбинацию хоть на два хода вперед. Так что пусть-ка Иешуа для пущей сохранности посидит пока под замком. Как говорится, подальше положишь – поближе возьмешь. Я достаточно ясно выражаюсь?

– Послушайте, трибун, но ведь это же полный бред!

– Может, и бред. Но мы получили соответствующий сигнал, а в нынешней накаленной обстановке, сами понимаете, лучше перебдеть. Прокуратор заявил, что не желает искать приключений на свою задницу, и вот я здесь – с соответствующим приказом.

– Вы сняли камень с моей души, достопочтенный Афраний. Значит, рехнулись все-таки не вы, а ваши осведомители.

– А это был вовсе не наш осведомитель. Несколько часов назад прямо в штаб-квартиру нашей службы пришло письмо, в котором была во всех деталях расписана эта акция. Утверждалось, будто бы она запланирована на нынешнюю ночь. Сам я ни на грош не верю во всю эту историю, но не реагировать на такого рода информацию мы не вправе. А от себя, Нафанаил, добавлю вот что: у меня такое ощущение, что это нас с вами сталкивают лбами, только вот пока не соображу – кто именно.

– Ч-черт, очень похоже на то... Значит, вы говорите, донос пришел несколько часов назад... А скажите, Афраний, что все-таки было нужно этому провокатору?

– В письме было лишь сказано, как и куда передать плату – достаточно скромную, всего тридцать серебреников, – если сообщенная информация окажется правдой; ну, и на каких условиях он (а может – она) будет работать на нас в дальнейшем. В конце концов, мы ведь ничего не теряли...

Конечно, грубовато. А если откровенно, то просто-таки топорная работа. Мне, однако, сейчас не до филиграни, я – как Иуда шесть дней тому назад – пошел напролом и играю на опережение. В конце концов, как относиться к столь подозрительным способом "подаренной" информации – это личное дело Нафанаила. Тут весь фокус в том, чтобы через пару часов ему пришлось отчитываться о провале операции. И когда их внутренняя контрразведка примется рыть носом землю в поисках источника утечки, начальник Отдела специальных операций сможет отвести подозрения от собственной персоны одним-единственным способом: постараться поубедительнее ткнуть пальцем в тех, кто еще днем точно знал о предстоящей акции. А поскольку такой человек всего один, то Иуде – даже если он действительно кадровый иудейский разведчик – будет весьма непросто опровергнуть обвинение в двойной игре.

А когда мы возвращались к нашим остановившимся в молчании отрядам, Нафанаил вдруг обронил:

– Может быть, наконец, погасим факелы, трибун? Кому надо – те уже давно их увидели и выводы, небось, сделали...

Я только хмыкнул про себя. Да уж конечно увидели, не сомневайтесь, коллега. Так что если все пойдет как задумано, то мы с вами не найдем сейчас в Гефсиманской пещере никого, кроме учеников, которых утром все равно придется отпустить – за недостатком улик и полной бесполезностью.

Когда мы, пройдя еще локтей триста, достигли пещеры, нас действительно уже ждали. У входа горел костер, высвечивая замерших в напряженных позах учеников. Чуть поодаль стоял Иешуа; он, напротив, был совершенно спокоен и казался глубоко задумавшимся. Свету между тем сильно прибавилось: первосвященнические рабы зачем-то тоже запалили множество факелов, присоединяясь к моей праздничной иллюминации. Мои спецназовцы тем временем без суеты "разобрали" нафанаиловых коммандос, так что теперь почти все они стояли парочками – ну прямо детишки на праздничном утреннике.

Узнав Иешуа, я не почувствовал ничего, кроме безмерной усталости – все оказалось попусту; хорошо хоть Никодим нигде поблизости не отсвечивал. Неужели Фабриций так и не успел передать предупреждение, ведь у него был люфт не менее пятнадцати минут? Как это ни смешно, но мне сейчас, похоже, действительно придется арестовать Назареянина и тем собственноручно подвести черту под "Рыбой".

Впрочем, это все проблемы Империи, а мне нелишне позаботиться и о собственной шкуре. Здесь мой единственный шанс – полностью скомпрометировать Иуду в глазах Синедриона как двурушника, и тем самым дезавуировать любые его заявления по "Рыбе". А для этого мне сейчас нужно как минимум сорвать акцию Нафанаила по ликвидации Назареянина – только тогда у дражайшего коллеги возникнет необходимость не только дать ход моей дезинформации, но и сообщить ей должную убедительность. Мы теперь скованы одной цепью – я и уже утративший для меня всякую реальную ценность Иешуа; до следующего утра мне придется оберегать его жизнь, как свою. И едва лишь я просчитал этот неожиданно возникший расклад, как у меня возникло явственное предощущение опасности – то самое, что рождает кусачий холодок под сердцем и вздыбливает невидимую шерсть на загривке.

Я привык распознавать это чувство и без раздумий повиноваться ему еще в ту пору, когда сопливым мальчишкой-оперативником охотился в портовых трущобах Тира за финикийскими гангстерами – а они, естественно, за мной; трудно сосчитать, сколько раз оно спасало мне жизнь. Почему-то вдруг – кипарисы в намерзших хлопьях лунного желе напомнили, что ли? – всплыла в памяти вот такая же холодная весенняя ночь в Эдессе, игрушечном королевстве на парфянской границе, где я некогда готовил вполне всамделишный государственный переворот. И все уже было на мази, когда Фортуна вдруг расхохоталась нам в лицо: буквально за два дня до "времени Ч" ушел на Восток курировавший операцию сотрудник Антиохийского Управления, и контрразведчики Артабана, не имея уже времени наладить корректную контригру, вынуждены были просто _н_е_й_т_р_а_л_и_з_о_в_а_т_ь_ нашу резидентуру, работавшую под крышей торгпредства. Со мною одним у них вышла тогда накладка: решили брать непременно живым – ну, и в итоге упустили совсем.

Что же, разминка, похоже, окончена, и сейчас начнется схватка с загнанным в угол Нафанаилом, который и без того-то опасен, как хорошо разогретая гюрза, охраняющая свою кладку. Я даже знал, что именно мне не нравится: дражайший коллега слишком уж легко уступил мне всякую инициативу. Разгадав мой трюк с факелами, он не потребовал их погасить и даже зажег свои. Его коммандос пока не только не сделали никаких попыток приблизиться к Назареянину, но напротив, рассредоточились по дальней периферии поляны, оставив в ее центре лишь толпу первосвященнических рабов. Неужто испугался приказа, громко отданного мною спецназовцам при подходе к пещере:

"Любого, кто тронет арестованного – рубить на месте!"

Кто испугался – этот матерый террорист, ценящий свою жизнь в копейку, а чужую – в плевок? Не смешите меня. Просто он явно чего-то ждет, а это означает, что его план (или один из планов), вопреки всем неожиданностям, пока развивается нормально. И если я за считанные минуты не разгадаю "домашнюю заготовку" дражайшего коллеги, то Назареянину конец, а вместе с ним – и мне; это – как дважды два.

Первый ход, однако, сделал Иуда, которого я как-то упустил из виду. Опередив всех, он стремительно двинулся к Иешуа и, как будто прилипнув к нему, начал быстро шептать что-то на ухо. Я лишь усмехнулся про себя: "попытка к бегству", которую предатель наверняка сейчас предлагает любимому Равви – хороший способ, да только Назареянин явно видит его насквозь. Маневр этот мне не понравился, но особо и не взволновал: какой-нибудь авантюры (вроде удара кинжалом) ждать от Иуды не стоило, ибо за ним неотступной тенью следовал Петроний, не спускавший руки с эфеса меча. Иуда между тем так же быстро отошел в сторону, шагов на десять, но это меня, как ни странно, не успокоило; напротив, неслышные букцины в моем мозгу затрубили сигнал тревоги на полную мощь. А когда я, обернувшись, заметил, что Нафанаиловы коммандос вдруг начали на дальнем краю поляны какие-то странные, бессистемные перемещения, то понял: на размышление у меня остались секунды. Думай! Быстрее думай!!

Так... А если Иуда в действительности просто _п_о_к_а_з_ы_в_а_л_ Назареянина? Кому? – да тому, кто прямо сейчас будет наносить удар, чтобы уж безо всяких накладок. Но что за перестраховка – быть того не может, чтобы Нафанаил не удосужился загодя показать Назареянина исполнителю, а света от факелов сейчас более чем достаточно для... И-ди-от!!! Ведь это для нас его достаточно – для тех, кто стоит _в_н_у_т_р_и_ освещенного пространства и видит лицо Иешуа, обращенное к костру и линии факелов. А сигнал-то, между тем, предназначен тому, кто скрывается сейчас в темноте, за границей светового круга! Он, конечно, абсолютно невидим для всех нас, но только – вот незадача! – сам тоже различает лишь _с_и_л_у_э_т_ы_ на фоне огней – и поди узнай, кто из них Иешуа. Теперь, впрочем, уже знает...

Все это я додумывал уже на ходу, когда, заорав по-арамейски:

– Всем стоять!! – рванулся к застывшему – как на грех, на самом краю освещенного пятна – Иешуа. И, разумеется, налетел на четко блокировавшего мне путь Иуду, который очень грамотно повис на мне, не давая извлечь оружие и истошно при этом вопя:

– Свидетеля убираешь, гад?!

Петроний, естественно, дернулся в нашем направлении и на миг упустил Иешуа из поля зрения. Вот тут-то мой мозг и выложил аккуратненько итоговую калькуляцию: "Все! Опоздал" – потому что шагах в пятнадцати за спиной Назареянина возникла, будто сгустившись из ночного мрака, фигура в сером плаще-невидимке, и каждое движение этого исполинского нетопыря выдавало в нем специалиста высшего класса. Я и заметить-то его сумел потому лишь, что точно предвидел – куда глядеть; остановленный же на полурывке Петроний – "Прикрывай Назареянина!" – этого не знал, и к тому же, постояв лицом к огням, он в эти первые мгновения ничего в темноте не видел, да и видеть не мог. Вот он – бросок гюрзы! Обыграл-таки меня коллега Нафанаил...

Я так и не понял, откуда взялся за спиной у Назареянина тот ученик с мечом (но сделал тогда же мысленную пометку напротив имени "Петр" – на будущее). То ли он действительно проспал все на свете и лишь сейчас вскочил на ноги, то ли ловко спрятался в темноте, едва лишь запахло паленым – как бы то ни было, сейчас он возник именно там, где надо. Конечно, не Бог весть что за препятствие для профессионала – меч в руках рыбака. "Серый" молниеносно уклонился от неловкого тычка, который и выпадом-то не назовешь, и за какое-то мгновение буквально прошел сквозь Петра, оставив того лежать бесформенной грудой рухляди. Но именно этого-то мгновения и хватило другому профессионалу – декуриону спецназа Петронию – на то, чтобы оттолкнуть Иешуа в сторону и встретить "серого" лицом к лицу. За этот участок я мог теперь не беспокоиться, но переводить дух было явно рановато, ибо когда мне удалось наконец стряхнуть с себя Иуду, со всех сторон уже набегали размахивающие дрекольем рабы Первосвященника; мои спецназовцы же еще только поспешали к нам от краев поляны – наперегонки с Нафанаиловыми коммандос, а от учеников, понятное дело, проку было как от козла молока. И хотя у меня было выше крыши собственных проблем, я успел все же краем глаза срисовать "серого" – плащ-невидимка, короткая окованная дубинка и вытянутое костлявое лицо с залитой кровью щекой (ай да рыбак – зацепил-таки!).

– Ни с места!! – вновь заорал я, вращая длинный испанский меч так, чтобы между Назареянином и иудеянами повис сплошной полог из лунных бликов. – Стоять, сучьи дети, всех изрублю на месте!

Встали... И правильно: кому охота подставлять башку под меч, когда твое начальство уже загодя репетирует позу "я не я, и корова не моя". Вон достопочтенный Нафанаил – стоит сейчас в самом дальнем углу поляны и демонстративно изучает расположение небесных светил. Так вот, значит, что он удумал, сучий потрох: "При задержании Назареянина, имевшем целью последующую его депортацию в Галилею, между сектантами и слугами первосвященника возникла драка (обычные иудейско-галилейские разборки), в ходе которой глава секты получил удар колом по голове, от коего, к сожалению, скончался на месте". Что же, план был не лишен изящества; вот только, как известно, "на всякий кол есть свой коловорот"...

Пользуясь тем, что все уставились на освещенный пятачок, где спецназовцы уже сомкнули кольцо вокруг Иешуа, я потихоньку скользнул в тень. Склонившись над лежащим без сознания Петром, я нашарил в траве оброненный им меч и зашвырнул его подальше в темноту: не хватает еще позволить Нафанаилу арестовать учеников за вооруженное сопротивление. Понадобятся ли они нам в будущем – это дело десятое, мне же сейчас важно просто не дать в руки дражайшему коллеге даже такого утешительного приза, как их арест: чем плачевнее будут его дела, тем активнее он будет топить Иуду. Самое смешное, что эти ребята, похоже, так и не успели понять, что же произошло прямо у них на глазах; будем надеяться, что и не поймут...

– Ну что же, Нафанаил, я вижу, наш давешний "провокатор" написал в своем доносе чистую правду; надеюсь, вы понимаете, что ваша попытка ликвидировать Назареянина получит должное отражение и в моем рапорте, и в представлении прокуратора?

– _М_о_я_ попытка?! О чем это вы, любезный Афраний?

– О человеке с дубинкой, остановленном декурионом.

– Гм... И вы можете предъявить этого человека?

Все верно. "Серый", конечно, уже растворился в глубине сада, а приказа о его преследовании спецназовцы не получали – не до того было. Впрочем, нет худа без добра...

– Боюсь, что вы переутомились, любезный Афраний, и у вас начались галлюцинации. Слишком много работаете...

– Наверное, вы правы, достопочтенный Нафанаил, и нас с декурионом просто посетила коллективная галлюцинация; это бывает. Так значит, как я понимаю, мы сейчас отпустим этих оборванцев на все четыре стороны?

– То есть как это отпустим? После прямого вооруженного сопротивления властям?

– Постойте-постойте, Нафанаил. И что же вы собираетесь им инкриминировать? Отрубление уха у призрака?

– Призрака?!

– Ну да. Мы ведь с вами, кажется, пришли к выводу, что киллер с дубинкой мне примерещился, разве не так?

До моего хитроумного диверсанта дошло, наконец, что он малость перемудрил.

– Черт вас раздери, трибун! Остается еще, правда, такая "мелочь", как незаконное ношение оружия...

– Оружия? Я вижу, любезный Нафанаил, что вы тоже переутомились и тоже страдаете галлюцинациями. Думаю, нам обоим пора в отпуск. Знаете, у меня есть на примете отличное местечко в горах – рыбалка, охота; махнем на пару, а?

Взгляд начальника Отдела специальных операций отразил богатую гамму чувств, из коих преобладающим было бессильное бешенство.

– Я не блефую, Нафанаил, тем более, что ваши люди наверняка уже обшарили место стычки. Меч пребывает там же, где и ваш киллер; давайте из этого и будем исходить.

– Я все-таки никак не пойму, трибун, зачем вы хотите освободить этих бандитов?

– Ну так, значит, вы вообще ничего не поняли в происходящем; какого же черта вы тогда лезете в эту чужую кашу? Ладно, Нафанаил: карты на стол. Я хочу получить в свои руки киллера в сером плаще, а эти "бандиты" – мой единственный, к сожалению, товар для торговли с вами. Или "серый" существовал – и тогда мы немедленно начнем его официальный розыск, а вы получите возможность повесить на сектантов дело о вооруженном сопротивлении; или весь этот эпизод – плод наших с вами галлюцинаций. Выбирайте. И помните при этом, что у вас, вообще-то говоря, нет никаких резонов покрывать этого самого... галлюцинацию с отрубленным ухом.

– Что вы имеете в виду, трибун?

– А то, что я успел достаточно хорошо срисовать его и готов биться об заклад, что не помню такого среди ваших коммандос. Зато, как мне сдается, я видел эту рожу в другом месте: в личной охране Первосвященника. – Это был выстрел наугад, но легкая тень, вспорхнувшая со дна зрачков дражайшего коллеги подсказала мне: прямое попадание! – Нет-нет, Нафанаил, если вы собираетесь сказать, что у меня, плюс к галлюцинациям, начались еще и провалы в памяти, то давайте обойдемся без этого. Ваше дело – выбирать; время пошло.

И когда Нафанаил выбрал "галлюцинации" (а что ему еще оставалось?), я, всем своим видом выразив крайнее неудовольствие, слегка перевел дух.

– Значит, не сторговались; ну что же, хозяин – барин. Декурион, распорядитесь отпустить задержанных.

Ну вот, теперь все замотивировано как надо. Ученики на свободе, а Нафанаил при этом еще и поздравляет себя с тем, что удержался на краешке пропасти и уберег Первосвященника от грандиозного скандала. Впрочем, я отчетливо понимал, что и это, и даже живой-здоровый Иешуа – не более чем мелкие тактические успехи на фоне проигранной компании; одним словом – "пустые хлопоты по дороге в казенный дом". Ибо за все то время, что наш с Нафанаилом объединенный отряд тащился из Гефсимании, мне так и не пришло в голову никакой спасительной для Назареянина комбинации – кроме, разве что, такого шитого белыми нитками убожества, как "побег из под стражи". И вот, когда перед нами уже вставали во весь рост выбеленные луной стены Иерусалима, меня тихонько окликнули откуда-то из-за плеча:

– Я здесь, экселенц.

Мы не спеша выбрались из колонны и пошли по обочине.

– Откуда ты взялся, центурион?

– Вернулся из города, дождался вашу колонну и тихонько пристроился к ней – никто даже ухом не повел. Есть соображения, которые вам следует выслушать до того, как арестант попадет в город.

– Ты знал, что Иешуа арестован?

– Я это предвидел.

– Предвидел... Оракул хренов... Ладно, докладывай.

– Никодим уже в Синедрионе. Я довез его до города, и сам провел через римский караул в воротах; начальнику караула приказано немедленно забыть об этом эпизоде. Вся наша агентура в Синедрионе приведена в полную готовность...

– Это все хорошо, но не о том! Почему ты не эвакуировал Назареянина, центурион? Опоздал?

Автор: Кирилл Еськов
Опубликовал: Handy
Источник: Библиотека Мошкова
Просмотров: 14593

Поделиться:

Добавить комментарий:

Вам необходимо авторизоваться:

E-mail:

Пароль:

Авторизация через: Facebook | ВКонтакте | Yandex

[текст целиком01 | 02 | 03 | 04 | 05 | 06 | 07 | 08 | 09 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18 | 19

Рейтинг@Mail.ru

Copyright © 2003 Handy, Digger (Digital Pakost Ltd).
Дизайн и графика © 2003 Handy, Линкси. Интерфейс © 2003 Handy.
E-mail для посылки произведений: upload@realigion.ru.